Оказалось, что обиженный сторож донес на него полиции, которая дозналась, что он убийца, беглый каторжник,
приходила за ним, когда его не было, и обещала еще прийти. Ему об этом шепнул сторож у ворот…
Неточные совпадения
Нужно сказать, что я и в дальнейшем везде назывался именем и отчеством моего отца, Алексей Иванов, нарочно выбрав это имя, чтобы как-нибудь не спутаться, а Бешеный меня прозвали
за то, что я к концу путины совершенно
пришел в силу и на отдыхе то на какую-нибудь сосну влезу, то вскарабкаюсь на обрыв, то
за Волгу сплаваю, на руках пройду или тешу ватагу, откалывая сальто-мортале, да еще переборол всех по урокам Китаева. Пришедшие мне пожали своими железными лапами руку.
Меня он любил, как лучшего строевика, тем более что по представлению Вольского я был командиром полка назначен взводным, старшим капральным, носил не два, а три лычка на погонах и
за болезнью фельдфебеля Макарова занимал больше месяца его должность; но в ротную канцелярию, где жил Макаров, «не переезжал» и продолжал жить на своих нарах, и только фельдфебельский камчадал каждое утро еще до свету, пока я спал, чистил мои фельдфебельские, достаточно стоптанные сапоги, а ротный писарь Рачковский, когда я
приходил заниматься в канцелярию, угощал меня чаем из фельдфебельского самовара.
Приходим в контору.
За столом пишет высокий рыжий солдатского типа человек. Стали у дверей.
— Если увидите Ваську,
пришлите ко мне. Озолочу мерзавца. А все-таки выпорю
за побег!
На другой день в 9 утра я
пришел в казармы. Опухший, должно быть, от бессонной ночи Инсарский
пришел вслед
за мной.
Это наши удальцы с огорчением узнали только тогда, когда нам
за действительно боевые отличия
прислали на пластунскую команду вместо Георгиевских крестов серебряные медали на георгиевских лентах с надписью «
За храбрость», с портретом государя, на что особенно обиделся наш удалой джигит Инал Асланов, седой горец, магометанин, с начала войны лихо дравшийся с турками.
На шестьдесят оставшихся в живых человек, почти
за пять месяцев отчаянной боевой работы,
за разгон шаек,
за десятки взятых в плен и перебитых в схватках башибузуков,
за наши потери ранеными и убитыми нам
прислали восемь медалей, которые мы распределили между особенно храбрыми, не имевшими еще
за войну Георгиевских крестов; хотя эти последние, также отличившиеся и теперь тоже стоили наград, но они ничего не получили, во-первых, потому, что эта награда была ниже креста, а во-вторых, чтобы не обидеть совсем не награжденных товарищей.
И действительно, были в своей бесплатной губернаторской ложе и
прислали в день бенефиса в кассу на мое имя конверт с губернаторской визитной карточкой и приложением новой четвертной
за ложу.
В антракт Тургенев выглянул из ложи, а вся публика встала и обнажила головы. Он молча раскланялся и исчез
за занавеской, больше не показывался и уехал перед самым концом последнего акта незаметно. Дмитриев остался, мы пошли в сад.
Пришел Андреев-Бурлак с редактором «Будильника» Н.П. Кичеевым, и мы сели ужинать вчетвером. Поговорили о спектакле, о Тургеневе, и вдруг Бурлак начал собеседникам рекомендовать меня, как ходившего в народ, как в Саратове провожали меня на войну, и вдруг обратился к Кичееву...
— Ну, вот
прихожу я к подъезду, к дежурному, князь завтракает. Я скорей на задний двор, вхожу к начальнику секретного отделения Хотинскому; ну, человек, конечно, свой, приятель, наш сотрудник, спрашиваю его: «Павел Михайлович,
за что меня его сиятельство требует? Очень сердит?»
Миновав камеру холостых, унтер-офицер, провожавший Нехлюдова, сказал ему, что
придет за ним перед поверкой, и вернулся назад. Едва унтер-офицер отошел, как к Нехлюдову быстрыми босыми шагами, придерживая кандалы, совсем близко подошел, обдавая его тяжелым и кислым запахом пота, арестант и таинственным шопотом проговорил:
Неточные совпадения
Голоса купцов. Допустите, батюшка! Вы не можете не допустить: мы
за делом
пришли.
Городничий. Ступай сейчас
за частным приставом; или нет, ты мне нужен. Скажи там кому-нибудь, чтобы как можно поскорее ко мне частного пристава, и
приходи сюда.
Пришел солдат с медалями, // Чуть жив, а выпить хочется: // — Я счастлив! — говорит. // «Ну, открывай, старинушка, // В чем счастие солдатское? // Да не таись, смотри!» // — А в том, во-первых, счастие, // Что в двадцати сражениях // Я был, а не убит! // А во-вторых, важней того, // Я и во время мирное // Ходил ни сыт ни голоден, // А смерти не дался! // А в-третьих —
за провинности, // Великие и малые, // Нещадно бит я палками, // А хоть пощупай — жив!
—
Пришел я из Песочного… // Молюсь
за Дему бедного, //
За все страдное русское // Крестьянство я молюсь! // Еще молюсь (не образу // Теперь Савелий кланялся), // Чтоб сердце гневной матери // Смягчил Господь… Прости! —
Как только пить надумали, // Влас сыну-малолеточку // Вскричал: «Беги
за Трифоном!» // С дьячком приходским Трифоном, // Гулякой, кумом старосты, //
Пришли его сыны, // Семинаристы: Саввушка // И Гриша, парни добрые, // Крестьянам письма к сродникам // Писали; «Положение», // Как вышло, толковали им, // Косили, жали, сеяли // И пили водку в праздники // С крестьянством наравне.