Неточные совпадения
— Ах, мерзавцы! — гремит Далматов и продолжает чихать на весь сад. Мы исчезаем. На другой день как ни
в чем не бывало Далматов пришел на репетицию, мы тоже ему виду не подали, хотя он подозрительно посматривал на мою табакерку, на Большакова и на Давыдова. Много после я рассказал ему о проделке, да много-много лет спустя, незадолго до смерти
В.Н. Давыдова,
сидя в уборной А.И. Южина
в Малом
театре, мы вспоминали прошлое. Давыдов напомнил...
Я вошел.
В столовой кипел самовар и за столом
сидел с трубкой во рту седой старик с четырехугольным бронзовым лицом и седой бородой, росшей густо только снизу подбородка. Одет он был
в дорогой шелковый, китайской материи халат, на котором красовался офицерский Георгий. Рядом мать Гаевской, с которой Гаевская познакомила меня
в театре.
Вечером
сидел в театре, любуясь, как знаменитая Лавальер, играя роль жены депутата-социалиста, комического буржуа, храбро пляшет, показывая публике коротенькие черные панталошки из кружев, и как искусно забавляет она какого-то экзотического короля, гостя Парижа. Домой пошел пешком, соблазняло желание взять женщину, но — не решился.
Сначала она думала о том, что хорошо бы отравиться, чтобы вернувшийся Рябовский застал ее мертвою, потом же она унеслась мыслями в гостиную, в кабинет мужа и вообразила, как она сидит неподвижно рядом с Дымовым и наслаждается физическим покоем и чистотой и как вечером
сидит в театре и слушает Мазини.
Несколько дней он прожил плутая по музеям, вечерами
сидя в театрах, испытывая приятное чувство независимости от множества людей, населяющих огромный город.
Неточные совпадения
Анна уже была дома. Когда Вронский вошел к ней, она была одна
в том самом наряде,
в котором она была
в театре. Она
сидела на первом у стены кресле и смотрела пред собой. Она взглянула на него и тотчас же приняла прежнее положение.
Чтоб не думать, он пошел к Варавке, спросил, не нужно ли помочь ему? Оказалось — нужно. Часа два он
сидел за столом, снимая копию с проекта договора Варавки с городской управой о постройке нового
театра, писал и чутко вслушивался
в тишину. Но все вокруг каменно молчало. Ни голосов, ни шороха шагов.
Она рассказала, что
в юности дядя Хрисанф был политически скомпрометирован, это поссорило его с отцом, богатым помещиком, затем он был корректором, суфлером, а после смерти отца затеял антрепризу
в провинции. Разорился и даже
сидел в тюрьме за долги. Потом режиссировал
в частных
театрах, женился на богатой вдове, она умерла, оставив все имущество Варваре, ее дочери. Теперь дядя Хрисанф живет с падчерицей, преподавая
в частной театральной школе декламацию.
Он уж не видел, что делается на сцене, какие там выходят рыцари и женщины; оркестр гремит, а он и не слышит. Он озирается по сторонам и считает, сколько знакомых
в театре: вон тут, там — везде
сидят, все спрашивают: «Что это за господин входил к Ольге
в ложу?..» — «Какой-то Обломов!» — говорят все.
«Ах, скорей бы кончить да
сидеть с ней рядом, не таскаться такую даль сюда! — думал он. — А то после такого лета да еще видеться урывками, украдкой, играть роль влюбленного мальчика… Правду сказать, я бы сегодня не поехал
в театр, если б уж был женат: шестой раз слышу эту оперу…»