Солнце вылезло и ослепило. На душе повеселело. Посудина шла спокойно, боковой ветерок не мешал. На расшиве
поставили парус. Сперва полоскал — потом надулся, и как гигантская утка боком, но плавно покачивалась посудина, и бичева иногда хлопала по воде.
Когда мы садились в катер, вдруг пришли сказать нам, что гости уж едут, что часть общества опередила нас. А мы еще не отвалили! Как засуетились наши молодые люди! Только что мы выгребли из Пассига, велели
поставить паруса и понеслись. Под берегом было довольно тихо, и катер шел покойно, но мы видели вдали, как кувыркалась в волнах крытая барка с гостями.
Опасаясь, что мы не выгребем против ветра, орочи решили итти дальше к Сюркуму и стали
ставить парус, с помощью которого они рассчитывали скоро дойти до бухты Старка.
Последние строчки особенно понятны, — постоянный сотрудник и редактор «Русской мысли» М.Н. Ремезов занимал, кроме того, важный пост иностранного цензора, был в больших чинах и пользовался влиянием в управлении по делам печати, и часто, когда уж очень высоко
ставил парус В.А. Гольцев, бурный вал со стороны цензуры налетал на ладью «Русской мысли», и М.Н. Ремезов умело «отливал воду», и ладья благополучно миновала бури цензуры и продолжала плыть дальше, несмотря на то, что, по словам М.Н. Ремезова,
Неточные совпадения
Адмирал отпустил их, приказав идти на Ликейские острова, и мы,
поставив все
паруса, 24-го января покатили по широкому раздолью на юг.
Не мешкая, стрелки стали разгружать лодку. Когда с нее были сняты мачты, руль и
паруса, они вытащили ее на берег и
поставили на деревянные катки, подперев с обеих сторон кольями.
И много лет мы вместе жили, // В одной ладье мы вместе плыли, // Делили радость и печаль, // Ты на руле сидел и правил, // Ладью упорно гнали вдаль. // А Гольцев смело
парус ставил, // Когда ж чрез борт катился вал, // Я только воду отливал…
Голубка разостлала по земле крылышко, черкнула по нем красненькою лапкой и,
поставив его
парусом кверху, закрылась от дружки.
Все переменилось: дождь стал шутлив, ветер игрив, сам мрак, булькая водой, говорил «да». Я отвел пассажиров в шкиперскую каюту и, торопясь, чтобы не застиг и не задержал Гро, развязал
паруса, — два косых
паруса с подъемной реей, снял швартовы,
поставил кливер и, когда Дюрок повернул руль, «Эспаньола» отошла от набережной, причем никто этого не заметил.