По приходе на зимовник я первое время жил в общей казарме, но скоро
хозяева дали мне отдельную комнату; обедать я стал с ними, и никто из товарищей на это не обижался, тем более что я все-таки от них не отдалялся и большую часть времени проводил в артели — в доме скучно мне было.
Вечером жена его осмотрела нашу одежду, починила ее, где надо, и взамен изношенных унтов дала новые.
Хозяин дал мне для подстилки медвежью шкуру, сверху я покрылся одеялом и скоро уснул.
Воровать ему не велят; но все равно — воровство тоже освящено старшими: сколько раз приказчики при нем хвалились ловкой штукой, сколько раз приказывали ему молчать об их мошенничестве пред хозяином, сколько раз сам
хозяин давал приказчикам наставления, как надувать покупателей!..
Слыхал ты в январские ночи // Метели пронзительный вой, // И волчьи горящие очи // Видал на опушке лесной, // Продрогнешь, натерпишься страху, // А там — и опять ничего! // Да видно
хозяин дал маху — // Зима доконала его!..
Неточные совпадения
Осип. Да так; все равно, хоть и пойду, ничего из этого не будет.
Хозяин сказал, что больше не
даст обедать.
С л у г а (с тарелками и салфеткой).
Хозяин в последний раз уж
дает.
«Я ничего не открыл. Я только узнал то, что я знаю. Я понял ту силу, которая не в одном прошедшем
дала мне жизнь, но теперь
дает мне жизнь. Я освободился от обмана, я узнал
хозяина».
Простившись с
дамами и обещав пробыть завтра еще целый день, с тем чтобы вместе ехать верхом осматривать интересный провал в казенном лесу, Левин перед сном зашел в кабинет
хозяина, чтобы взять книги о рабочем вопросе, которые Свияжский предложил ему.
— Ах, эти мне сельские
хозяева! — шутливо сказал Степан Аркадьич. — Этот ваш тон презрения к нашему брату городским!… А как дело сделать, так мы лучше всегда сделаем. Поверь, что я всё расчел, — сказал он, — и лес очень выгодно продан, так что я боюсь, как бы тот не отказался даже. Ведь это не обидной лес, — сказал Степан Аркадьич, желая словом обидной совсем убедить Левина в несправедливости его сомнений, — а дровяной больше. И станет не больше тридцати сажен на десятину, а он
дал мне по двести рублей.