Неточные совпадения
Она долго работала после «Новостей дня»
в «Московском листке»,
писала маленькие фельетончики и
романы под псевдонимом «Синее домино».
А.М. Пазухин
писал непрерывно, круглый год, два фельетона-романа
в неделю, а
в тексте еще сценки.
— Вчера мне исправник Афанасьев дал. Был я у него
в уездном полицейском управлении, а он мне его по секрету и дал. Тут за несколько лет собраны протоколы и вся переписка о разбойнике Чуркине. Я буду о нем
роман писать. Тут все его похождения, а ты съезди
в Гуслицы и сделай описание местностей, где он орудовал. Разузнай, где он бывал, трактиры опиши, дороги, притоны…
В Законорье у него домишко был, подробнее собери сведения. Я тебе к становому карточку от исправника дам, к нему и поедешь.
Да, это было настоящее чувство ненависти, не той ненависти, про которую только
пишут в романах и в которую я не верю, ненависти, которая будто находит наслаждение в делании зла человеку, но той ненависти, которая внушает вам непреодолимое отвращение к человеку, заслуживающему, однако, ваше уважение, делает для вас противными его волоса, шею, походку, звук голоса, все его члены, все его движения и вместе с тем какой-то непонятной силой притягивает вас к нему и с беспокойным вниманием заставляет следить за малейшими его поступками.
Я, как тебе небезызвестно, не признаю той любви до гроба, о которой
пишут в романах, я люблю человека пропорционально сумме приносимых им мне пользы и наслаждения и готов платить ему тем же, но не более.
Неточные совпадения
Сверх того, она
написала несколько
романов, из которых
в одном, под названием «Скиталица Доротея», изобразила себя
в наилучшем свете.
Я помню, что
в продолжение ночи, предшествовавшей поединку, я не спал ни минуты.
Писать я не мог долго: тайное беспокойство мною овладело. С час я ходил по комнате; потом сел и открыл
роман Вальтера Скотта, лежавший у меня на столе: то были «Шотландские пуритане»; я читал сначала с усилием, потом забылся, увлеченный волшебным вымыслом… Неужели шотландскому барду на том свете не платят за каждую отрадную минуту, которую дарит его книга?..
Вот тебе и драма, любезный Борис Павлович: годится ли
в твой
роман?
Пишешь ли ты его? Если
пишешь, то сократи эту драму
в двух следующих словах. Вот тебе ключ, или «le mot de l’enigme», [ключ к загадке (фр.).] — как говорят здесь русские люди, притворяющиеся не умеющими говорить по-русски и воображающие, что говорят по-французски.
Он умерил шаг, вдумываясь
в ткань
романа,
в фабулу,
в постановку характера Веры,
в психологическую, еще пока закрытую задачу…
в обстановку,
в аксессуары; задумчиво сел и положил руки с локтями на стол и на них голову. Потом поцарапал сухим пером по бумаге, лениво обмакнул его
в чернила и еще ленивее
написал в новую строку, после слов «Глава I»:
Ему пришла
в голову прежняя мысль «
писать скуку»: «Ведь жизнь многостороння и многообразна, и если, — думал он, — и эта широкая и голая, как степь, скука лежит
в самой жизни, как лежат
в природе безбрежные пески, нагота и скудость пустынь, то и скука может и должна быть предметом мысли, анализа, пера или кисти, как одна из сторон жизни: что ж, пойду, и среди моего
романа вставлю широкую и туманную страницу скуки: этот холод, отвращение и злоба, которые вторглись
в меня, будут красками и колоритом… картина будет верна…»