Неточные совпадения
Это спасло смельчаков, хотя встреча
была случайной. На такой дикий север тунгусы никогда не заходили зимой, а на этот раз встретившийся матросам и спасший их тунгус
был послан старостой селения Булом к устью восточного рукава Лены, где летом забыли пешни, употребляемые для прокола льда во время
ловли рыбы.
Это
был второй случай молниеносной холеры. Третий я видел в глухой степи, среди артели косцов, возвращавшихся с полевых работ на родину. Мы ехали по жаре шагом. Впереди шли семеро косцов. Вдруг один из них упал, и все бросились вперед по дороге бежать. Остался только один, который наклонился над упавшим, что-то делал около него, потом бросился догонять своих. Мы поскакали наперерез бежавшим и
поймали последнего.
Много рассказов написал он во время своих поездок по рекам и озерам. Первое стихотворение в его книжке — о рыбной
ловле. Книжка и
есть начало его будущего благосостояния, начало и «Московского листка».
Бывали случаи, что старались
поймать Н.И. Пастухова, сообщали ложные сведения, чтоб подвести газету, много посылали анонимных писем, но его провести
было трудно. Он чувствовал, где ложь и где правда.
За ним Н.И. Пастухову можно
было спокойно спать,
ловить рыбу и уезжать на лето в Нижний и издавать там свою ярмарочную газету «Нижегородская почта».
Пошли мои странствования по Гуслицам. Гуслицы — название неофициальное. Они
были расположены в смежных углах трех губерний: Московской, Владимирской и Рязанской. Здесь всегда
было удобно скрываться беглым и разбойникам, шайки которых, если
ловят в одной губернии, — перекочевывали рядом, в соседнюю, где полиция другой губернии не имела права
ловить. Перешагнул в другую — и недосягаем! Гусляки ездили еще по городам собирать на погорелое с фальшивыми свидетельствами. Этот промысел много давал.
Н.И. Пастухов, как я уже говорил,
был отчаянным рыболовом. Ничто в мире не могло так занять и увлечь его, как рыбная
ловля.
Вообще рыбная
ловля на удочку требует ненарушимой тишины, а Н.И. Пастухов, для которого уженье
было чуть ли не священнодействием,
был необыкновенно капризен и требователен в этом отношении.
Детишки не унимались, и, только видя, что «старый барин» зашевелился в лодке, и боясь, что он причалит к берегу и
поймает их, они бросились бежать с громким криком и озираясь на сердитого «дедушку», который
был не на шутку взбешен.
Сын, никогда не разлучавшийся с отцом, сам
был к нему горячо привязан и, узнав о внезапной болезни отца, занемогшего на одной рыбной
ловле, за Пушкином, куда он поехал после похорон дочери, тотчас же отправился, чтобы перевезти больного отца в Москву.
Мы ездили туда один раз целым обществом, разумеется, около завтрака, то есть совсем не вовремя, и
ловля была очень неудачна; но мельник уверял, что рано утром до солнышка, особенно с весны и к осени, рыба берет очень крупная и всего лучше в яме под вешняком.
Лягушка. Только шумели они, шумели — слышу, еще кто-то пришел. А это карась. Спасайтесь, кричит, господа! сейчас вас
ловить будут! мне исправникова кухарка сказала, что и невода уж готовы! Ну, только что он это успел выговорить — все пискари так и брызнули! И об Хворове позабыли… бегут! Я было за ними — куда тебе! Ну, да ладно, думаю, не далеко уйдете: щука-то — вот она! Потом уж я слышала…
Неточные совпадения
— Да вот комара за семь верст
ловили, — начали
было головотяпы, и вдруг им сделалось так смешно, так смешно… Посмотрели они друг на дружку и прыснули.
Началось с того, что Волгу толокном замесили, потом теленка на баню тащили, потом в кошеле кашу варили, потом козла в соложеном тесте [Соложёное тесто — сладковатое тесто из солода (солод — слад), то
есть из проросшей ржи (употребляется в пивоварении).] утопили, потом свинью за бобра купили да собаку за волка убили, потом лапти растеряли да по дворам искали:
было лаптей шесть, а сыскали семь; потом рака с колокольным звоном встречали, потом щуку с яиц согнали, потом комара за восемь верст
ловить ходили, а комар у пошехонца на носу сидел, потом батьку на кобеля променяли, потом блинами острог конопатили, потом блоху на цепь приковали, потом беса в солдаты отдавали, потом небо кольями подпирали, наконец утомились и стали ждать, что из этого выйдет.
И Дунька и Матренка бесчинствовали несказанно. Выходили на улицу и кулаками сшибали проходящим головы, ходили в одиночку на кабаки и разбивали их,
ловили молодых парней и прятали их в подполья,
ели младенцев, а у женщин вырезали груди и тоже
ели. Распустивши волоса по ветру, в одном утреннем неглиже, они бегали по городским улицам, словно исступленные, плевались, кусались и произносили неподобные слова.
В ту же ночь в бригадировом доме случился пожар, который, к счастию, успели потушить в самом начале. Сгорел только архив, в котором временно откармливалась к праздникам свинья. Натурально, возникло подозрение в поджоге, и пало оно не на кого другого, а на Митьку. Узнали, что Митька
напоил на съезжей сторожей и ночью отлучился неведомо куда. Преступника
изловили и стали допрашивать с пристрастием, но он, как отъявленный вор и злодей, от всего отпирался.
— Не надо
было надевать шиньона, — отвечала Николаева, давно решившая, что если старый вдовец, которого она
ловила, женится на ней, то свадьба
будет самая простая. — Я не люблю этот фаст.