Неточные совпадения
Да и негде было видеть сотрудников «Московских ведомостей» — они как-то жили своей жизнью, не знались с сотрудниками других
газет, и только один из них, театральный рецензент С.
В. Флеров (Васильев), изящный и скромный, являлся на всех премьерах театров, но он ни по наружности, ни по взглядам, ни по
статьям не был похож на своих соратников по изданию, «птенцов гнезда Каткова» со Страстного бульвара.
Основал ее писатель Н.Ф. Павлов и начал печатать
в своей типографии
в доме Клевезаль, против Мясницкой части. Секретарем редакции был Н.С. Скворцов, к которому, после смерти Павлова,
в 1864 году перешла
газета, — и сразу
стала в оппозицию «Московским ведомостям» М.Н. Каткова и П.М. Леонтьева.
В газете появились: Н. Щепкин, Н. Киселев, П. Самарин, А. Кошелев, Д. Шумахер, Н. Кетчер, М. Демидов,
В. Кашкадамов и С. Гончаров, брат жены Пушкина. Это были либеральные гласные Городской думы, давшие своим появлением тон
газете навсегда. Полемика с Катковым и Леонтьевым закончилась дуэлью между С.Н. Гончаровым и П.М. Леонтьевым
в Петровском парке, причем оба вышли из-под выстрелов невредимыми, и
в передовой
статье «Русских ведомостей» было об этом случае напечатано...
С 1868 года
газета стала ежедневной без предварительной цензуры, а с 1871 года увеличилась
в размере и подписка была 7 рублей
в год.
С новой типографией увеличился формат
газеты, номера
стали выпускаться
в 6 и 8 страниц.
Я
стал работать
в других
газетах, а главным образом весь отдался спорту и коннозаводству, редактируя, как знаток конского дела, спортивный журнал.
Было время, когда «Современные известия» были самой распространенной
газетой в Москве и весьма своеобразной: с одной стороны,
в них печатались политические
статьи, а с другой — они с таким же жаром врывались
в общественную городскую жизнь и
в обывательщину. То громили «Коварный Альбион», то с не меньшим жаром обрушивались на бочки «отходников», беспокоивших по ночам Никиту Петровича Гилярова-Платонова, жившего на углу Знаменки и Антипьевского переулка,
в нижнем этаже, окнами на улицу.
«Московский телеграф». Первого января 1881 года
в Москве вышла самая большая по размеру и, безусловно, самая интересная по
статьям и информации
газета «Московский телеграф».
Интересные сведения и даже целые
статьи, появившиеся накануне
в петербургских
газетах, на другой день перепечатывались
в Москве на сутки раньше других московских
газет, так как «Московский телеграф» имел свой собственный телеграфный провод
в Петербург,
в одной из комнат редакции, помещавшейся на Петровке
в доме Московского кредитного общества.
Особенно резки были
статьи Виктора Александровича Гольцева, сделавшие с первых номеров
газету популярной
в университете: студенты зачитывались произведениями своего любимого профессора и обсуждали
в своих кружках затронутые им вопросы.
«Московские ведомости» то и дело писали доносы на радикальную
газету, им вторило «Новое время»
в Петербурге, и, наконец, уже после 1 марта 1881 года посыпались кары: то запретят розницу, то объявят предупреждение, а
в следующем, 1882, году
газету закрыли административной властью на шесть месяцев — с апреля до ноября. Но И.И. Родзевич был неисправим: с ноября
газета стала выходить такой же, как и была, публика отозвалась, и подписка на 1883 год явилась блестящей.
Эта насмешка окончательно обозлила Н.П. Ланина, и он решил неукоснительно избавиться от
В.А. Гольцева, уже редактировавшего около двух лет
газету, что было известно всей Москве, и самому
стать фактическим редактором.
Ушел
В.А. Гольцев, ушли с ним его друзья, главные сотрудники, но либеральный дух, поддерживаемый Н.П. Ланиным, как ходовой товар, остался, только яркость и серьезность пропали, и
газета стала по отношению к прежней, «гольцевской», как «ланинское» шампанское к настоящему редереру.
Вскоре Соколова и Валле де Барр перешли
в «Московский листок», и редактировать
газету стал А.П. Лансберг, редактор закрывшегося вскоре после его ухода «Голоса Москвы».
За тридцать лет он не переменился сам
в себе до мелочей, даже и
в то время, когда
стал из голодного репортера благодаря своей
газете миллионером.
Потом
в газете «Современные известия» он
стал писать заметки и фельетоны. Одновременно с этим А.А. Соколов, редактор «Петербургского листка», пригласил Н.И. Пастухова сотрудничать
в своей
газете, где он и писал «Письма из Москвы», имевшие большой успех.
Во время коронации 1896 года он поручил своим сотрудникам во что бы то ни
стало добыть заранее манифест, чтобы первому его опубликовать
в своей
газете.
Все обиженные
стали возмущаться, равно как и те, которые чувствовали за собой какую-нибудь вину. Многие
газеты, конечно, набросились на «Листок», выражали презрение к нему, и сотрудничество
в нем
стало считаться зазорным.
Когда редактор Валле де Барр ушел из «Листка» и уехал
в Самару, где очень долго работал
в газетах, его место занял Федор Константинович Иванов, который
стал фактическим редактором и был им до конца своей жизни.
Действительно,
газета в первые месяцы удвоилась, а потом все росла, росла. Московские
газеты стали намекать, что описание похождений Чуркина развращает читателей, учит, как воровать и грабить.
На привале
в лесу я
стал смотреть
газету и среди объявлений о пропажах и находках наткнулся на такое сообщение...
«Русский листок» шел плохо, но
В.Э. Миллер не унывал. Сотрудники получше к нему не шли, компаньонов не находилось, а он, веселый и энергичный, крутился волчком, должал
в типографиях, на каждый номер добывал бумаги, иногда
в долг, реже на наличные, а все-таки верил
в успех, аккуратно выпускал
газету и наконец
стал искать компаньона.
Менялись редакторы — менялось лицо
газеты. При А.П. Ландберге она
стала приличной,
в ней появились фельетоны-романы, излюбленные Москвой.
Из числа романистов печатались: Северцов-Полилов, Андрей Осипов, Назарьева, Д.С. Дмитриев. Родион Менделевич (Меч) ежедневно пересыпал
газету звучными юмористическими стихами. Из злободневных фельетонистов имел большой успех Н.Г. Шебуев, который, окончивши университет, перешел
в «Русский листок» из «Новостей дня» и
стал писать передовые
статьи и фельетоны, для которых брал судебные отчеты и делал из этих отчетов беллетристические бытовые сценки, очень живо написанные.
Время от времени отрываясь от судебных и общественных дел, сам Н.Л. Казецкий
становился во главе
газеты —
в редакции гремел гром и сверкали молнии.
Собрание проводило его улюлюканьем и свистом. Впоследствии Н.Л. Казецкий переменил название своей
газеты, она
стала называться «Раннее утро» и шла хорошо
в розницу.
Более серьезное отношение являлось невозможным, особенно «Курьеру» —
газете с предварительной цензурой, где каждая
статья с предубеждением прочитывалась цензором: его пугал один веявший
в газете дух
В.А. Гольцева.
В «Курьере торговли и промышленности» печатались отчеты товариществ и обществ, а также разные оплаченные
статьи, которые умел добывать предприимчивый Я.А. Фейгин благодаря связям с коммерческим миром: многие товарищества с миллионными оборотами без затруднений могли заплатить сотню-другую рублей за напечатание рекламной
статьи или отчета
в газете с таким громким названием.
«Курьер» вступил
в четвертый год издания.
В редакции шли какие-то недоразумения. Редактировал
газету некоторое время
В.П. Потемкин, сыпались кары на
газету — цензура
становилась злее с каждым днем.
Во время войны с Японией огромный успех
в газете имели корреспонденции Вас. И. Немировича-Данченко с театра военных действий и
статьи Краевского из Японии, куда он пробрался во время войны и вернулся обратно
в Москву.
После Пасхи типографию у них отняли за долги, и
газета стала печататься
в типографии И.И. Смирнова, на Маросейке,
в доме Хвощинской.
Платить было нечем, и
газету надо было прекращать, но тут явился на помощь известный адвокат Ф.Н. Плевако, который дал денег и напечатал
в ней несколько
статей, отказавшись от дальнейшего участия.
В 80-х годах при «Новом времени»
стало выходить каждую субботу иллюстрированное литературное приложение. Кроме того, по субботам же печатались рассказы и
в тексте
газеты. Участвовали поэты, ученые и беллетристы,
в том числе А.П. Чехов, печатавший свои рассказы четыре раза
в месяц. Он предложил мне чередоваться с ним.
Дня через три после этого меня вызвали
в Выставочный комитет и предложили мне командировку — отправиться по Волге, посетить редакции
газет в Казани,
в Самаре,
в Симбирске и
в Саратове и написать
в газетах по
статье о выставке, а потом предложили проехать на кавказские курорты и тоже написать
в курортных
газетах.
В газете помещалось много больших
статей и фельетонов о Пушкине А. Фаресова, А. Зорина и др. Это было все ко времени, и каждая строчка о Пушкине читалась с интересом.
Газета в Москве шла хорошо.
Неточные совпадения
Княгиня Бетси, не дождавшись конца последнего акта, уехала из театра. Только что успела она войти
в свою уборную, обсыпать свое длинное бледное лицо пудрой, стереть ее, оправиться и приказать чай
в большой гостиной, как уж одна за другою
стали подъезжать кареты к ее огромному дому на Большой Морской. Гости выходили на широкий подъезд, и тучный швейцар, читающий по утрам, для назидания прохожих, за стеклянною дверью
газеты, беззвучно отворял эту огромную дверь, пропуская мимо себя приезжавших.
— А мы живем и ничего не знаем, — сказал раз Вронский пришедшему к ним поутру Голенищеву. — Ты видел картину Михайлова? — сказал он, подавая ему только что полученную утром русскую
газету и указывая на
статью о русском художнике, жившем
в том же городе и окончившем картину, о которой давно ходили слухи и которая вперед была куплена.
В статье были укоры правительству и Академии за то, что замечательный художник был лишен всякого поощрения и помощи.
Однако ж минуту спустя он тут же
стал хитрить и попробовал было вывернуться, говоря, что, впрочем,
в Англии очень усовершенствована механика, что видно по
газетам, как один изобрел деревянные ноги таким образом, что при одном прикосновении к незаметной пружинке уносили эти ноги человека бог знает
в какие места, так что после нигде и отыскать его нельзя было.
Раскольников взял
газету и мельком взглянул на свою
статью. Как ни противоречило это его положению и состоянию, но он ощутил то странное и язвительно-сладкое чувство, какое испытывает автор,
в первый раз видящий себя напечатанным, к тому же и двадцать три года сказались. Это продолжалось одно мгновение. Прочитав несколько строк, он нахмурился, и страшная тоска сжала его сердце. Вся его душевная борьба последних месяцев напомнилась ему разом. С отвращением и досадой отбросил он
статью на стол.
— Моя
статья?
В «Периодической речи»? — с удивлением спросил Раскольников, — я действительно написал полгода назад, когда из университета вышел, по поводу одной книги одну
статью, но я снес ее тогда
в газету «Еженедельная речь», а не
в «Периодическую».