Неточные совпадения
Умер старик, прогнали Коську из ночлежки, прижился он к подзаборной вольнице, которая шайками ходила по рынкам и ночевала
в помойках,
в пустых подвалах под Красными воротами,
в башнях на Старой площади, а летом
в парке и Сокольниках, когда тепло, когда «каждый кустик ночевать пустит».
После войны 1812 года, как только стали возвращаться
в Москву москвичи и начали разыскивать свое разграбленное имущество, генерал-губернатор Растопчин издал приказ,
в котором объявил, что «все вещи, откуда бы они взяты ни были, являются неотъемлемой собственностью того, кто
в данный момент ими владеет, и что всякий владелец может их продавать, но только один раз
в неделю,
в воскресенье,
в одном только месте, а именно на площади против Сухаревской
башни».
Это было торжественное открытие вековой Сухаревки. Сухарева
башня названа Петром I
в честь Сухарева, стрелецкого полковника, который единственный со своим полком остался верен Петру во время стрелецкого бунта.
Высоко стояла вековая Сухарева
башня с ее огромными часами. Издалека было видно.
В верхних ее этажах помещались огромные цистерны водопровода, снабжавшего водой Москву.
Много легенд ходило о Сухаревой
башне: и «колдун Брюс» делал там золото из свинца, и черная книга, написанная дьяволом, хранилась
в ее тайниках. Сотни разных легенд — одна нелепее другой.
В башнях заведены лавки немаловажных чиновников; к стенам пристроены
в иных местах неблаговидные лавочки,
в других погреба, сараи, конюшни…
Такова была до своего сноса
в 1934 году Китайгородская стена, еще так недавно находившаяся
в самом неприглядном виде. Во многих местах стена была совершенно разрушена,
в других чуть не на два метра вросла
в землю,
башни изуродованы поселившимися
в них людьми, которые на стенах развели полное хозяйство: дачи не надо!
А
в это время Петр I как раз поручил своему любимцу Троекурову наблюдать за постройкой Сухаревой
башни.
И вместе с
башней Троекуров начал строить свой дом, рядом с домом Голицына, чтобы «утереть ему нос», а материал, кстати, был под рукой — от Сухаревой
башни. Проведал об этом Петр, назвал Троекурова казнокрадом, а все-таки
в 1691 году рядом с домом Голицына появились палаты, тоже
в два этажа. Потом Троекуров прибавил еще третий этаж со сводами
в две с половиной сажени, чего не было ни до него, ни после.
Вся мебель — красного дерева с бронзой, такие же трюмо
в стиле рококо; стол красного дерева, с двумя
башнями по сторонам, с разными ящиками и ящичками, а перед ним вольтеровское кресло.
На высоких крышах
башенЯ, как дома, весь
в огне.
Пыл пожара мне не страшен,
Целый век я на войне!
Неточные совпадения
Теперь дворец начальника // С балконом, с
башней, с лестницей, // Ковром богатым устланной, // Весь стал передо мной. // На окна поглядела я: // Завешаны. «
В котором-то // Твоя опочиваленка? // Ты сладко ль спишь, желанный мой, // Какие видишь сны?..» // Сторонкой, не по коврику, // Прокралась я
в швейцарскую.
Головы // Задрали мужики: // Вкруг
башни по балкончику // Похаживал
в подряснике // Какой-то человек // И пел…
— Не то еще услышите, // Как до утра пробудете: // Отсюда версты три // Есть дьякон… тоже с голосом… // Так вот они затеяли // По-своему здороваться // На утренней заре. // На
башню как подымется // Да рявкнет наш: «Здо-ро-во ли // Жи-вешь, о-тец И-пат?» // Так стекла затрещат! // А тот ему, оттуда-то: // — Здо-ро-во, наш со-ло-ву-шко! // Жду вод-ку пить! — «И-ду!..» // «Иду»-то это
в воздухе // Час целый откликается… // Такие жеребцы!..
Почувствовавши себя на воле, глуповцы с какой-то яростью устремились по той покатости, которая очутилась под их ногами. Сейчас же они вздумали строить
башню, с таким расчетом, чтоб верхний ее конец непременно упирался
в небеса. Но так как архитекторов у них не было, а плотники были неученые и не всегда трезвые, то довели
башню до половины и бросили, и только, быть может, благодаря этому обстоятельству избежали смешения языков.
Казак мой был очень удивлен, когда, проснувшись, увидел меня совсем одетого; я ему, однако ж, не сказал причины. Полюбовавшись несколько времени из окна на голубое небо, усеянное разорванными облачками, на дальний берег Крыма, который тянется лиловой полосой и кончается утесом, на вершине коего белеется маячная
башня, я отправился
в крепость Фанагорию, чтоб узнать от коменданта о часе моего отъезда
в Геленджик.