Неточные совпадения
Из
маленьких ресторанов была интересна на Кузнецком мосту
в подвале дома Тверского подворья «Венеция». Там
в отдельном
зальце с запиравшеюся дверью собирались деды нашей революции. И удобнее места не было:
в одиннадцать часов ресторан запирался, публика расходилась — и тут-то и начинались дружеские беседы
в этом небольшом с завешенными окнами зале.
Шаги куда-то удалились, потом снова возвратились, и затем началось неторопливое отпирание дверей. Наконец, наши гости были впущены. Вихров увидел, что им отворила дверь некрасивая горничная;
в маленьком зальце уже горели две свечи. Генерал вошел развязно, как человек, привыкший к этим местам.
Калинович вошел вслед за ней; и
в маленькой зальце увидел красивенького годового мальчугана, который, на своих кривых ножонках и с заткнутым хвостом, стоял один-одинешенек. Увидя, что мать прошла мимо, он заревел.
В маленьком зальце с голубыми обоями и простеночным зеркалом стояли три круглые подушки для плетения кружев. За двумя сидели две хорошенькие блондинки, тоже в голубых, как и обои, ситцевых платьицах, и погремливали чуть слышно коклюшками, выводя узоры кружева.
Отворилась дверь
в маленький залец, и выступила из передней Настя и рядом с ней опять страшно размасленный Григорий. Поезжане стали за ними. В руках у Насти была белая каменная тарелка, которую ей подали в передней прежние подруги, и на этой тарелке лежали ее дары. Григорий держал под одною рукою большого глинистого гусака, а под другою такого же пера гусыню.
В ожидании Белавина мои молодые хозяева несколько поприготовились.
В маленькой зальце и кабинете пол был навощен; зажжена была вновь купленная лампа; предположено было, чтоб чай, приготовленный с несколько изысканными принадлежностями, разливала сама Настенька, словом — проектировался один из тех чайных вечеров, которыми так изобилует чиновничий Петербург.
Неточные совпадения
— Что ж, никого еще нет? — спросил Арапов, когда они перешли из
маленького зальца в столь же
маленькую и уютную гостиную.
Кроме очень изящной гостиной,
зальца и совершенно уединенного кабинета Николая Степановича, влево от гостиной шла спальня Евгении Петровны, переделенная зеленой шелковой драпировкой, за которой стояла ее кровать, и тут же
в стене была дверь
в маленькую закрытую нишь, где стояла белая каменная ванна.
Адмиральша, Сусанна и майор перешли
в квартиру Миропы Дмитриевны и разместились там, как всегда это бывает
в минуты катастроф, кто куда попал: адмиральша очутилась сидящей рядом с майором на диване и только что не склонившею голову на его плечо, а Сусанне, севшей вдали от них и бывшей, разумеется, бог знает до чего расстроенною, вдруг почему-то кинулись
в глаза чистота, порядок и даже щеголеватость убранства
маленьких комнат Миропы Дмитриевны:
в зальце, например, круглый стол, на котором она обыкновенно угощала карабинерных офицеров чаем, был покрыт чистой коломянковой салфеткой; а про гостиную и говорить нечего: не говоря о разных красивых безделушках, о швейном столике с всевозможными принадлежностями, там виднелось литографическое и разрисованное красками изображение Маврокордато [Маврокордато Александр (1791—1865) — греческий патриот, организатор восстания
в Миссолонги (1821).], греческого полководца, скачущего на коне и с рубящей наотмашь саблей.
Ночь, последовавшая за этим вечером
в доме Савелия, напоминала ту, когда мы видели старика за его журналом: он так же был один
в своем
зальце, так же ходил, так же садился, писал и думал, но пред ним не было его книги. На столе, к которому он подходил, лежал
маленький, пополам перегнутый листок, и на этом листке он как бисером часто и четко нанизывал следующие отрывочные заметки:
Размышления эти мои, однако же, были скоро разрешены самою сею загадочною особой, вошедшею
в мою
зальцу с преизящною благопристойностью, которая всегда мне столь нравится. Прежде всего гость попросил моего благословения, а затем, шаркнув своею чрезвычайно
маленькою ножкой по полу и отступив с поклоном два шага назад, проговорил: