Неточные совпадения
С восьмидесятых годов, когда в Москве начали выходить газеты и запестрели объявлениями колокольных заводов, Сухаревка перестала пускать небылицы, которые в те времена служили рекламой. А колоколозаводчик неукоснительно
появлялся на Сухаревке и скупал «серебряный звон». За ним очень ухаживали старьевщики, так как он был
не из типов, искавших «на грош пятаков».
В один прекрасный день на двери
появилась вывеска, гласившая, что Сухаревских маклаков и антикваров из переулков (были названы два переулка) просят «
не трудиться звонить».
Но однажды за столом завсегдатаев
появился такой гость, которому даже повар
не мог сделать ни одного замечания, а только подобострастно записывал то, что гость говорил.
И вместе с башней Троекуров начал строить свой дом, рядом с домом Голицына, чтобы «утереть ему нос», а материал, кстати, был под рукой — от Сухаревой башни. Проведал об этом Петр, назвал Троекурова казнокрадом, а все-таки в 1691 году рядом с домом Голицына
появились палаты, тоже в два этажа. Потом Троекуров прибавил еще третий этаж со сводами в две с половиной сажени, чего
не было ни до него, ни после.
И только в 1908 году
появился в пожарном депо на Пречистенке первый пожарный автомобиль. Это была небольшая машина с прикрепленной наверху раздвижной лестницей для спасения погибавших из верхних этажей, впрочем,
не выше третьего. На этом автомобиле первым мчался на пожар брандмайор с брандмейстером, фельдшером и несколькими смельчаками — пожарными-топорниками.
Ежедневно все игроки с нетерпением ждали прихода князей: без них игра
не клеилась. Когда они
появлялись, стол оживал. С неделю они ходили ежедневно, проиграли больше ста тысяч, как говорится,
не моргнув глазом — и вдруг в один вечер
не явились совсем (их уже было решено провести в члены-соревнователи Кружка).
В стенах Московского университета грозно прозвучал
не только этот боевой лозунг пятого года, но и первые баррикады в центре столицы
появились совершенно стихийно пятнадцатого октября этого года тоже в стенах и дворах этого старейшего высшего учебного заведения.
Когда
появилось в печати «Путешествие в Арзрум», где Пушкин так увлекательно описал тифлисские бани, Ламакина выписала из Тифлиса на пробу банщиков-татар, но они у коренных москвичей, любивших горячий полок и душистый березовый веник, особого успеха
не имели, и их больше уже
не выписывали. Зато наши банщики приняли совет Пушкина и завели для любителей полотняный пузырь для мыла и шерстяную рукавицу.
А над домом по-прежнему носились тучи голубей, потому что и Красовский и его сыновья были такими же любителями, как и Шустровы, и у них под крышей также была выстроена голубятня. «Голубятня» — так звали трактир, и никто его под другим именем
не знал, хотя официально он так
не назывался, и в печати
появилось это название только один раз, в московских газетах в 1905 году, в заметке под заглавием: «Арест революционеров в “Голубятне"».
После этого разговора, действительно,
появился «Тарас Бульба» с подписью нового автора, так как Морозов самовольно поставил фамилию автора, чего тот уж никак
не мог ожидать!
Фортунку я уже
не застал, а вот воланы
не перевелись. Вместо прежних крепостников
появились новые богатые купеческие «саврасы без узды», которые старались подражать бывшим крепостникам в том, что было им по уму и по силам. Вот и пришлось лихачам опять воланы набивать ватой, только вдвое потолще, так как удар сапога бутылками тяжелее барских заграничных ботинок и козловых сапог от Пироне.
Неточные совпадения
Вовек
не позабудется // Народом Евфросиньюшка, // Посадская вдова: // Как Божия посланница, // Старушка
появляется // В холерные года;
Простаков. Ах, отец родной! Мы уж видали виды. Я к ним и
появиться не смею.
С ними происходило что-то совсем необыкновенное. Постепенно, в глазах у всех солдатики начали наливаться кровью. Глаза их, доселе неподвижные, вдруг стали вращаться и выражать гнев; усы, нарисованные вкривь и вкось, встали на свои места и начали шевелиться; губы, представлявшие тонкую розовую черту, которая от бывших дождей почти уже смылась, оттопырились и изъявляли намерение нечто произнести.
Появились ноздри, о которых прежде и в помине
не было, и начали раздуваться и свидетельствовать о нетерпении.
Строился новый город на новом месте, но одновременно с ним выползало на свет что-то иное, чему еще
не было в то время придумано названия и что лишь в позднейшее время сделалось известным под довольно определенным названием"дурных страстей"и"неблагонадежных элементов". Неправильно было бы, впрочем, полагать, что это"иное"
появилось тогда в первый раз; нет, оно уже имело свою историю…
Другого градоначальника я знал весьма тощего, который тоже
не имел успеха, потому что едва
появился в своем городе, как сразу же был прозван от обывателей одною из тощих фараоновых коров, и затем уж ни одно из его распоряжений действительной силы иметь
не могло.