Неточные совпадения
Далее сотни
часов, рогов, кружек, блюд, а посреди их статуя Ермака Тимофеевича, грудь которого сделана из
огромной цельной жемчужины.
В простенке между окнами — драгоценные, инкрустированные «були» и
огромные английские
часы с басовым боем…
Помещение дорогое, расходы
огромные, но число членов росло не по дням, а по
часам. Для поступления в действительные члены явился новый термин: «общественный деятель». Это было очень почтенно и модно и даже иногда заменяло все. В баллотировочной таблице стояло: «…такой-то, общественный деятель», — и выборы обеспечены. В члены-соревнователи выбирали совсем просто, без всякого стажа.
Завсегдатаи стола являлись после десяти
часов и садились закусывать. Одни ужинали, другие играли в скромные винт и преферанс, третьи проигрывались в «железку» и штрафами покрывали
огромные расходы Кружка.
К шести
часам в такие праздники обжорства Английский клуб был полон. Старики, молодежь, мундиры, фраки… Стоят кучками, ходят, разговаривают, битком набита ближайшая к большой гостиной «говорильня». А двери в большую гостиную затворены: там готовится
огромный стол с выпивкой и закуской…
В глубине зала вверху виднелась темная ниша в стене, вроде какой-то таинственной ложи, а рядом с ней были редкостные английские
часы,
огромный золоченый маятник которых казался неподвижным,
часы шли бесшумно.
У братьев жизнь была рассчитана по дням,
часам и минутам. Они были почти однолетки, один брюнет с темной окладистой бородкой, другой посветлее и с проседью. Старший давал деньги в рост за
огромные проценты. В суде было дело Никифорова и Федора Стрельцова, обвиняемого первым в лихоимстве: брал по сорок процентов!
Девятый
час утра небанного дня, но полтинное отделение Сандуновских бань с ливрейным швейцаром у входа со Звонарского переулка было обычно оживлено своей публикой, приходившей купаться в
огромном бассейне во втором этаже дворца.
Кроме ряда кабинетов в трактире были две
огромные залы, где на
часы обеда или завтрака именитые купцы имели свои столы, которые до известного
часа никем не могли быть заняты.
Так, в левой зале крайний столик у окна с четырех
часов стоял за миллионером Ив. Вас. Чижевым, бритым, толстенным стариком
огромного роста. Он в свой
час аккуратно садился за стол, всегда почти один, ел
часа два и между блюдами дремал.
Кипяток в семь
часов разливали по стаканам без блюдечек, ставили стаканы на каток, а рядом —
огромный медный чайник с заваренным для колера цикорием. Кухарка (в мастерских ее звали «хозяйка») подавала по куску пиленого сахара на человека и нарезанный толстыми ломтями черный хлеб. Посуду убирали мальчики. За обедом тоже служили мальчики. И так было во всей Москве — и в больших мастерских, и у «грызиков».
Миновав длинный верхний коридор, я вышла на церковную площадку и хотела уже спуститься по лестнице в так называемую «чертову долину», то есть небольшую круглую эспланаду, где висели
огромные часы и стояли деревянные скамейки, когда снизу донеслись до меня приглушенные голоса, которые показались мне знакомыми.
Неточные совпадения
Поговорив несколько времени и заметив, что Вронский взглянул на
часы, Яшвин спросил ее, долго ли она пробудет еще в Петербурге, и, разогнув свою
огромную фигуру, взялся за кепи.
Был белый утренний
час; в
огромном лесу стоял тонкий пар, полный странных видений. Неизвестный охотник, только что покинувший свой костер, двигался вдоль реки; сквозь деревья сиял просвет ее воздушных пустот, но прилежный охотник не подходил к ним, рассматривая свежий след медведя, направляющийся к горам.
Через два
часа Клим Самгин сидел на скамье в парке санатории, пред ним в кресле на колесах развалился Варавка, вздувшийся, как
огромный пузырь, синее лицо его, похожее на созревший нарыв, лоснилось, медвежьи глаза смотрели тускло, и было в них что-то сонное, тупое. Ветер поднимал дыбом поредевшие волосы на его голове, перебирал пряди седой бороды, борода лежала на животе, который поднялся уже к подбородку его. Задыхаясь, свистящим голосом он понукал Самгина:
Через четверть
часа он, сидя на стуле, ласточкой летал по комнате и говорил в трехбородое лицо с
огромными глазами:
Из окна, точно дым, выплывало умоляющее бормотанье Дуняши, Иноков тоже рассказывал что-то вполголоса, снизу, из города, доносился тяжелый, но мягкий, странно чавкающий звук, как будто
огромные подошвы шлепали по камню мостовой. Самгин вынул
часы, посмотрел на циферблат — время шло медленно.