Неточные совпадения
Последний раз я видел Мишу Хлудова в 1885 году
на собачьей выставке в Манеже. Огромная толпа окружила большую железную клетку. В клетке
на табурете в поддевке и цилиндре
сидел Миша Хлудов и пил из серебряного стакана коньяк. У ног его
сидела тигрица, била
хвостом по железным прутьям, а голову положила
на колени Хлудову. Это была его последняя тигрица, недавно привезенная из Средней Азии, но уже прирученная им, как собачонка.
Неточные совпадения
Окна были забиты досками, двор завален множеством полуразбитых бочек и корзин для пустых бутылок, засыпан осколками бутылочного стекла. Среди двора
сидела собака, выкусывая из
хвоста репейник. И старичок с рисунка из надоевшей Климу «Сказки о рыбаке и рыбке» — такой же лохматый старичок, как собака, —
сидя на ступенях крыльца, жевал хлеб с зеленым луком.
На гнилом бревне, дополняя его ненужность,
сидела грязно-серая, усатая крыса в измятой, торчавшей клочьями шерсти, очень похожая
на старушку-нищую;
сидела она бессильно распластав передние лапы, свесив
хвост мертвой веревочкой; черные бусины глаз ее в красных колечках неподвижно смотрели
на позолоченную солнцем реку. Самгин поднял кусок кирпича, но Иноков сказал:
В стороне звонко куковала кукушка. Осторожная и пугливая, она не
сидела на месте, то и дело шныряла с ветки
на ветку и в такт кивала головой, подымая
хвост кверху. Не замечая опасности, кукушка бесшумно пролетела совсем близко от меня, села
на дерево и начала было опять куковать, но вдруг испугалась, оборвала
на половине свое кукование и торопливо полетела обратно.
С ощущением бессилия и душевной безвкусицы я клал карандаши и альбом
на скамейку лодки и подолгу
сидел без движения, глядя, как вокруг, шевеля застоявшуюся сверкающую воду, бегали долгоногие водяные комары с светлыми чашечками
на концах лапок, как в тине тихо и томно проплывали разомлевшие лягушки или раки вспахивали
хвостами мутное дно.
— Иду как-то великим постом, ночью, мимо Рудольфова дома; ночь лунная, молосная, вдруг вижу: верхом
на крыше, около трубы,
сидит черный, нагнул рогатую-то голову над трубой и нюхает, фыркает, большой, лохматый. Нюхает да
хвостом по крыше и возит, шаркает. Я перекрестила его: «Да воскреснет бог и расточатся врази его», — говорю. Тут он взвизгнул тихонько и соскользнул кувырком с крыши-то во двор, — расточился! Должно, скоромное варили Рудольфы в этот день, он и нюхал, радуясь…