Неточные совпадения
Прошло две недели. Квартирный хозяин во время
сна отобрал у мужика сапоги в уплату за квартиру… Остальное платье променено на лохмотья, и деньги проедены… Работы не находилось: на рынке слишком много нанимающихся и слишком мало нанимателей. С квартиры
прогнали… Наконец он пошел просить милостыню и два битых часа тщетно простоял, коченея от холода. К воротам то и дело подъезжали экипажи, и мимо проходила публика. Но никто ничего не подал.
Мне стало скучно, и, слушая разговоры моего отца и матери с хозяевами, я задремал, как вдруг долетели до детского моего слуха следующие слова, которые навели на меня ужас и далеко
прогнали сон.
Неточные совпадения
Осмотревшись, я понял причину своих
снов. Обе собаки лежали у меня на ногах и смотрели на людей с таким видом, точно боялись, что их побьют. Я
прогнал их. Они перебежали в другой угол палатки.
Летят… Из мерзлого окна // Не видно ничего, // Опасный гонит
сон она, // Но не
прогнать его! // Он волю женщины больной // Мгновенно покорил // И, как волшебник, в край иной // Ее переселил. // Тот край — он ей уже знаком, — // Как прежде неги полн, // И теплым солнечным лучом // И сладким пеньем волн // Ее приветствовал, как друг… // Куда ни поглядит: // «Да, это — юг! да, это юг!» — // Всё взору говорит…
Княгиня деньги им дает, — // «Спасибо, добрый путь!» // Ей долго, долго лица их // Мерещатся потом, // И не
прогнать ей дум своих, // Не позабыться
сном!
Через четверть часа я спал уже глубоким
сном, и во
сне мне виделись действительно черти, весело выскакивавшие из черного люка. Валек
гонял их ивовым прутиком, а Маруся, весело сверкая глазками, смеялась и хлопала в ладоши.
Я уходил потому, что не мог уже в этот день играть с моими друзьями по-прежнему, безмятежно. Чистая детская привязанность моя как-то замутилась… Хотя любовь моя к Валеку и Марусе не стала слабее, но к ней примешалась острая струя сожаления, доходившая до сердечной боли. Дома я рано лег в постель, потому что не знал, куда уложить новое болезненное чувство, переполнявшее душу. Уткнувшись в подушку, я горько плакал, пока крепкий
сон не
прогнал своим веянием моего глубокого горя.