Неточные совпадения
«Это что за невидаль: „Вечера на хуторе близ Диканьки“? Что это за „Вечера“? И швырнул в свет какой-то пасичник! Слава богу! еще мало ободрали гусей на перья и извели тряпья на бумагу! Еще мало народу,
всякого звания и сброду, вымарало пальцы в чернилах! Дернула же охота и пасичника потащиться вслед за другими! Право, печатной бумаги развелось столько, что
не придумаешь скоро, что бы такое завернуть в нее».
От сапог его, у нас никто
не скажет на целом хуторе, чтобы слышен был запах дегтя; но
всякому известно, что он чистил их самым лучшим смальцем, какого, думаю, с радостью иной мужик положил бы себе в кашу.
— Нет,
не познаю.
Не во гнев будь сказано, на веку столько довелось наглядеться рож
всяких, что черт их и припомнит всех!
К этому присоединились еще увеличенные вести о чуде, виденном волостным писарем в развалившемся сарае, так что к ночи все теснее жались друг к другу; спокойствие разрушилось, и страх мешал
всякому сомкнуть глаза свои; а те, которые были
не совсем храброго десятка и запаслись ночлегами в избах, убрались домой.
Нахватают, напросят, накрадут
всякой всячины, да и выпускают книжечки
не толще букваря каждый месяц или неделю, — один из этих господ и выманил у Фомы Григорьевича эту самую историю, а он вовсе и позабыл о ней.
Бедность
не бедность: потому что тогда козаковал почти
всякий и набирал в чужих землях немало добра; а больше оттого, что незачем было заводиться порядочною хатою.
Опять, как же и
не взять:
всякого проберет страх, когда нахмурит он, бывало, свои щетинистые брови и пустит исподлобья такой взгляд, что, кажется, унес бы ноги бог знает куда; а возьмешь — так на другую же ночь и тащится в гости какой-нибудь приятель из болота, с рогами на голове, и давай душить за шею, когда на шее монисто, кусать за палец, когда на нем перстень, или тянуть за косу, когда вплетена в нее лента.
Рассказывают еще, что панночка собирает
всякую ночь утопленниц и заглядывает поодиночке каждой в лицо, стараясь узнать, которая из них ведьма; но до сих пор
не узнала.
На селе поговаривают, будто она совсем ему
не родственница; но мы уже видели, что у головы много недоброжелателей, которые рады распускать
всякую клевету.
— Это проворная, видно, птица! — сказал винокур, которого щеки в продолжение всего этого разговора беспрерывно заряжались дымом, как осадная пушка, и губы, оставив коротенькую люльку, выбросили целый облачный фонтан. — Эдакого человека
не худо, на
всякий случай, и при виннице держать; а еще лучше повесить на верхушке дуба вместо паникадила.
Стало быть, и дивиться нечего, когда
всякий встречный кланялся ему мало
не в пояс.
«Ну, это еще
не совсем худо, — подумал дед, завидевши на столе свинину, колбасы, крошеный с капустой лук и много
всяких сластей, — видно, дьявольская сволочь
не держит постов».
Он бы, без
всякого сомнения, решился на последнее, если бы был один, но теперь обоим
не так скучно и страшно идти темною ночью, да и
не хотелось-таки показаться перед другими ленивым или трусливым.
Черт таким же порядком отправился вслед за нею. Но так как это животное проворнее
всякого франта в чулках, то
не мудрено, что он наехал при самом входе в трубу на шею своей любовницы, и оба очутились в просторной печке между горшками.
— К тебе пришел, Пацюк, дай Боже тебе всего, добра
всякого в довольствии, хлеба в пропорции! — Кузнец иногда умел ввернуть модное слово; в том он понаторел в бытность еще в Полтаве, когда размалевывал сотнику дощатый забор. — Пропадать приходится мне, грешному! ничто
не помогает на свете! Что будет, то будет, приходится просить помощи у самого черта. Что ж, Пацюк? — произнес кузнец, видя неизменное его молчание, — как мне быть?
Плетня видны были одни остатки, потому что
всякий выходивший из дому никогда
не брал палки для собак, в надежде, что будет проходить мимо кумова огорода и выдернет любую из его плетня.
— А вы
не познали? — сказал кузнец, — это я, Вакула, кузнец! Когда проезжали осенью через Диканьку, то прогостили, дай Боже вам
всякого здоровья и долголетия, без малого два дни. И новую шину тогда поставил на переднее колесо вашей кибитки!
Однако ж, думаю, он
не без золота и
всякого добра.
Пьяницу мельника, который совершенно был ни к чему
не годен, она, собственною своею мужественною рукою дергая каждый день за чуб, без
всякого постороннего средства умела сделать золотом, а
не человеком.
Неточные совпадения
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться
всякому похвально, и почему ж сторожу и
не завесть его? только, знаете, в таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Осип. Говорит: «Этак
всякий приедет, обживется, задолжается, после и выгнать нельзя. Я, говорит, шутить
не буду, я прямо с жалобою, чтоб на съезжую да в тюрьму».
Хлестаков. Да у меня много их
всяких. Ну, пожалуй, я вам хоть это: «О ты, что в горести напрасно на бога ропщешь, человек!..» Ну и другие… теперь
не могу припомнить; впрочем, это все ничего. Я вам лучше вместо этого представлю мою любовь, которая от вашего взгляда… (Придвигая стул.)
Купцы. Ей-богу! такого никто
не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть,
не то уж говоря, чтоб какую деликатность,
всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец
не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем
не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
Слесарша. Милости прошу: на городничего челом бью! Пошли ему бог
всякое зло! Чтоб ни детям его, ни ему, мошеннику, ни дядьям, ни теткам его ни в чем никакого прибытку
не было!