Неточные совпадения
Хотя почтмейстер был очень речист, но и
тот, взявши
в руки карты,
тот же час выразил на лице своем мыслящую физиономию, покрыл нижнею губою верхнюю и сохранил такое положение во все
время игры.
Это займет, впрочем, не много
времени и места, потому что не много нужно прибавить к
тому, что уже читатель знает,
то есть что Петрушка ходил
в несколько широком коричневом сюртуке с барского плеча и имел, по обычаю людей своего звания, крупный нос и губы.
— Больше
в деревне, — отвечал Манилов. — Иногда, впрочем, приезжаем
в город для
того только, чтобы увидеться с образованными людьми. Одичаешь, знаете, если будешь все
время жить взаперти.
Тут они еще несколько
времени поспорили о
том, кому первому войти, и наконец Чичиков вошел боком
в столовую.
— Сударыня! здесь, — сказал Чичиков, — здесь, вот где, — тут он положил руку на сердце, — да, здесь пребудет приятность
времени, проведенного с вами! и поверьте, не было бы для меня большего блаженства, как жить с вами если не
в одном доме,
то, по крайней мере,
в самом ближайшем соседстве.
В ответ на это Чичиков свернул три блина вместе и, обмакнувши их
в растопленное масло, отправил
в рот, а губы и руки вытер салфеткой. Повторивши это раза три, он попросил хозяйку приказать заложить его бричку. Настасья Петровна тут же послала Фетинью, приказавши
в то же
время принести еще горячих блинов.
Белокурый тотчас же отправился по лестнице наверх, между
тем как черномазый еще оставался и щупал что-то
в бричке, разговаривая тут же со слугою и махая
в то же
время ехавшей за ними коляске.
В продолжение немногих минут они вероятно бы разговорились и хорошо познакомились между собою, потому что уже начало было сделано, и оба почти
в одно и
то же
время изъявили удовольствие, что пыль по дороге была совершенно прибита вчерашним дождем и теперь ехать и прохладно и приятно, как вошел чернявый его товарищ, сбросив с головы на стол картуз свой, молодцевато взъерошив рукой свои черные густые волосы.
И что всего страннее, что может только на одной Руси случиться, он чрез несколько
времени уже встречался опять с
теми приятелями, которые его тузили, и встречался как ни
в чем не бывало, и он, как говорится, ничего, и они ничего.
«Что бы такое сказать ему?» — подумал Чичиков и после минутного размышления объявил, что мертвые души нужны ему для приобретения весу
в обществе, что он поместьев больших не имеет, так до
того времени хоть бы какие-нибудь душонки.
— Знаем мы вас, как вы плохо играете! — сказал Ноздрев, подвигая шашку, да
в то же самое
время подвинул обшлагом рукава и другую шашку.
— Да шашку-то, — сказал Чичиков и
в то же
время увидел почти перед самым носом своим и другую, которая, как казалось, пробиралась
в дамки; откуда она взялась, это один только Бог знал. — Нет, — сказал Чичиков, вставши из-за стола, — с тобой нет никакой возможности играть! Этак не ходят, по три шашки вдруг.
Услыша эти слова, Чичиков, чтобы не сделать дворовых людей свидетелями соблазнительной сцены и вместе с
тем чувствуя, что держать Ноздрева было бесполезно, выпустил его руки.
В это самое
время вошел Порфирий и с ним Павлушка, парень дюжий, с которым иметь дело было совсем невыгодно.
Только одни главные ворота были растворены, и
то потому, что въехал мужик с нагруженною телегою, покрытою рогожею, показавшийся как бы нарочно для оживления сего вымершего места;
в другое
время и они были заперты наглухо, ибо
в железной петле висел замок-исполин.
Если бы кто взглянул из окошка
в осеннее
время и особенно когда по утрам начинаются маленькие изморози,
то бы увидел, что вся дворня делала такие скачки, какие вряд ли удастся выделать на театрах самому бойкому танцовщику.
Вот попробуй-ка пойти
в кладовую, а я
тем временем из окна стану глядеть.
И долго еще определено мне чудной властью идти об руку с моими странными героями, озирать всю громадно несущуюся жизнь, озирать ее сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы! И далеко еще
то время, когда иным ключом грозная вьюга вдохновенья подымется из облеченной
в святый ужас и
в блистанье главы и почуют
в смущенном трепете величавый гром других речей…
Не успел он выйти на улицу, размышляя об всем этом и
в то же
время таща на плечах медведя, крытого коричневым сукном, как на самом повороте
в переулок столкнулся тоже с господином
в медведях, крытых коричневым сукном, и
в теплом картузе с ушами.
Полицеймейстер, точно, был чудотворец: как только услышал он,
в чем дело,
в ту ж минуту кликнул квартального, бойкого малого
в лакированных ботфортах, и, кажется, всего два слова шепнул ему на ухо да прибавил только: «Понимаешь!» — а уж там,
в другой комнате,
в продолжение
того времени, как гости резалися
в вист, появилась на столе белуга, осетры, семга, икра паюсная, икра свежепросольная, селедки, севрюжки, сыры, копченые языки и балыки, — это все было со стороны рыбного ряда.
Во
время обедни у одной из дам заметили внизу платья такое руло, [Рулó — обруч из китового уса, вшитый
в юбку.] которое растопырило его на полцеркви, так что частный пристав, находившийся тут же, дал приказание подвинуться народу подалее,
то есть поближе к паперти, чтоб как-нибудь не измялся туалет ее высокоблагородия.
Одна из них нарочно прошла мимо его, чтобы дать ему это заметить, и даже задела блондинку довольно небрежно толстым руло своего платья, а шарфом, который порхал вокруг плеч ее, распорядилась так, что он махнул концом своим ее по самому лицу;
в то же самое
время позади его из одних дамских уст изнеслось вместе с запахом фиалок довольно колкое и язвительное замечание.
Но, как на беду,
в это
время подвернулся губернатор, изъявивший необыкновенную радость, что нашел Павла Ивановича, и остановил его, прося быть судиею
в споре его с двумя дамами насчет
того, продолжительна ли женская любовь или нет; а между
тем Ноздрев уже увидал его и шел прямо навстречу.
Иной даже, стоя
в паре, переговаривает с другим об важном деле, а ногами
в то же
время, как козленок, вензеля направо и налево…
Но
в продолжение
того, как он сидел
в жестких своих креслах, тревожимый мыслями и бессонницей, угощая усердно Ноздрева и всю родню его, и перед ним теплилась сальная свечка, которой светильня давно уже накрылась нагоревшею черною шапкою, ежеминутно грозя погаснуть, и глядела ему
в окна слепая, темная ночь, готовая посинеть от приближавшегося рассвета, и пересвистывались вдали отдаленные петухи, и
в совершенно заснувшем городе, может быть, плелась где-нибудь фризовая шинель, горемыка неизвестно какого класса и чина, знающая одну только (увы!) слишком протертую русским забубенным народом дорогу, —
в это
время на другом конце города происходило событие, которое готовилось увеличить неприятность положения нашего героя.
Поутру, ранее даже
того времени, которое назначено
в городе N. для визитов, из дверей оранжевого деревянного дома с мезонином и голубыми колоннами выпорхнула дама
в клетчатом щегольском клоке, [Клок — дамское широкое пальто.] сопровождаемая лакеем
в шинели с несколькими воротниками и золотым галуном на круглой лощеной шляпе.
Да не покажется читателю странным, что обе дамы были не согласны между собою
в том, что видели почти
в одно и
то же
время. Есть, точно, на свете много таких вещей, которые имеют уже такое свойство: если на них взглянет одна дама, они выйдут совершенно белые, а взглянет другая, выйдут красные, красные, как брусника.
Сперва ученый подъезжает
в них необыкновенным подлецом, начинает робко, умеренно, начинает самым смиренным запросом: не оттуда ли? не из
того ли угла получила имя такая-то страна? или: не принадлежит ли этот документ к другому, позднейшему
времени? или: не нужно ли под этим народом разуметь вот какой народ?
Собакевич отвечал, что Чичиков, по его мнению, человек хороший, а что крестьян он ему продал на выбор и народ во всех отношениях живой; но что он не ручается за
то, что случится вперед, что если они попримрут во
время трудностей переселения
в дороге,
то не его вина, и
в том властен Бог, а горячек и разных смертоносных болезней есть на свете немало, и бывают примеры, что вымирают-де целые деревни.
Желая чем-нибудь занять
время, он сделал несколько новых и подробных списков всем накупленным крестьянам, прочитал даже какой-то
том герцогини Лавальер, [«Герцогиня Лавальер» — роман французской писательницы С. Жанлис (1746–1830).] отыскавшийся
в чемодане, пересмотрел
в ларце разные находившиеся там предметы и записочки, кое-что перечел и
в другой раз, и все это прискучило ему сильно.
Стоит,
то позабываясь,
то обращая вновь какое-то притупленное внимание на все, что перед ним движется и не движется, и душит с досады какую-нибудь муху, которая
в это
время жужжит и бьется об стекло под его пальцем.
Потом
в продолжение некоторого
времени пустился на другие спекуляции, именно вот какие: накупивши на рынке съестного, садился
в классе возле
тех, которые были побогаче, и как только замечал, что товарища начинало тошнить, — признак подступающего голода, — он высовывал ему из-под скамьи будто невзначай угол пряника или булки и, раззадоривши его, брал деньги, соображаяся с аппетитом.
С такими средствами добыл он
в непродолжительное
время то, что называют хлебное местечко, и воспользовался им отличным образом.
Нужно знать, что
в то же самое
время начались строжайшие преследования всяких взяток; преследований он не испугался и обратил их
тот же час
в свою пользу, показав таким образом прямо русскую изобретательность, являющуюся только во
время прижимок.
Но так как все же он был человек военный, стало быть, не знал всех тонкостей гражданских проделок,
то чрез несколько
времени, посредством правдивой наружности и уменья подделаться ко всему, втерлись к нему
в милость другие чиновники, и генерал скоро очутился
в руках еще больших мошенников, которых он вовсе не почитал такими; даже был доволен, что выбрал наконец людей как следует, и хвастался не
в шутку тонким уменьем различать способности.
Правда,
в таком характере есть уже что-то отталкивающее, и
тот же читатель, который на жизненной своей дороге будет дружен с таким человеком, будет водить с ним хлеб-соль и проводить приятно
время, станет глядеть на него косо, если он очутится героем драмы или поэмы.
Так проводили жизнь два обитателя мирного уголка, которые нежданно, как из окошка, выглянули
в конце нашей поэмы, выглянули для
того, чтобы отвечать скромно на обвиненье со стороны некоторых горячих патриотов, до
времени покойно занимающихся какой-нибудь философией или приращениями на счет сумм нежно любимого ими отечества, думающих не о
том, чтобы не делать дурного, а о
том, чтобы только не говорили, что они делают дурное.
А вот пройди
в это
время мимо его какой-нибудь его же знакомый, имеющий чин ни слишком большой, ни слишком малый, он
в ту же минуту толкнет под руку своего соседа и скажет ему, чуть не фыркнув от смеха: «Смотри, смотри, вон Чичиков, Чичиков пошел!» И потом, как ребенок, позабыв всякое приличие, должное знанию и летам, побежит за ним вдогонку, поддразнивая сзади и приговаривая: «Чичиков!
Но мы стали говорить довольно громко, позабыв, что герой наш, спавший во все
время рассказа его повести, уже проснулся и легко может услышать так часто повторяемую свою фамилию. Он же человек обидчивый и недоволен, если о нем изъясняются неуважительно. Читателю сполагоря, рассердится ли на него Чичиков или нет, но что до автора,
то он ни
в каком случае не должен ссориться с своим героем: еще не мало пути и дороги придется им пройти вдвоем рука
в руку; две большие части впереди — это не безделица.
Иные из них читали роман, засунув его
в большие листы разбираемого дела, как бы занимались они самым делом, и
в то же
время вздрагивая при всяком появленье начальника.
«Я бы ему простил, — говорил Тентетников, — если бы эта перемена происходила не так скоро
в его лице; но как тут же, при моих глазах, и сахар и уксус
в одно и
то же
время!» С этих пор он стал замечать всякий шаг.
— Ради самого Христа! помилуй, Андрей Иванович, что это ты делаешь! Оставлять так выгодно начатый карьер из-за
того только, что попался начальник не
того… Что ж это? Ведь если на это глядеть, тогда и
в службе никто бы не остался. Образумься, образумься. Еще есть
время! Отринь гордость и самолюбье, поезжай и объяснись с ним!
Во
время покосов не глядел он на быстрое подыманье шестидесяти разом кос и мерное с легким шумом паденье под ними рядами высокой травы; он глядел вместо
того на какой-нибудь
в стороне извив реки, по берегам которой ходил красноносый, красноногий мартын — разумеется, птица, а не человек; он глядел, как этот мартын, поймав рыбу, держал ее впоперек
в носу, как бы раздумывая, глотать или не глотать, и глядя
в то же
время пристально вздоль реки, где
в отдаленье виден был другой мартын, еще не поймавший рыбы, но глядевший пристально на мартына, уже поймавшего рыбу.
И был он похож на
того рассеянного ученика, который глядит
в книгу, но
в то же
время видит и фигу, подставленную ему товарищем.
Именно, когда представитель всех полковников-брандеров, наиприятнейший во всех поверхностных разговорах обо всем, Варвар Николаич Вишнепокромов приехал к нему затем именно, чтобы наговориться вдоволь, коснувшись и политики, и философии, и литературы, и морали, и даже состоянья финансов
в Англии, он выслал сказать, что его нет дома, и
в то же
время имел неосторожность показаться перед окошком.
Генерал не любил противуречья и возраженья, хотя
в то же
время любил поговорить даже и о
том, чего не знал вовсе.
Впрочем, ради дочери прощалось многое отцу, и мир у них держался до
тех пор, покуда не приехали гостить к генералу родственницы, графиня Болдырева и княжна Юзякина: одна — вдова, другая — старая девка, обе фрейлины прежних
времен, обе болтуньи, обе сплетницы, не весьма обворожительные любезностью своей, но, однако же, имевшие значительные связи
в Петербурге, и перед которыми генерал немножко даже подличал.
Воспитанный полуиностранным воспитаньем, он хотел сыграть
в то же
время роль русского барина.
— Он к
тому не допустит, он сам приедет, — сказал Чичиков, и
в то же
время подумал
в себе: «Генералы пришлись, однако же, кстати; между
тем ведь язык совершенно взболтнул сдуру».
— Восемьдесят лет, ваше превосходительство. Но это келейное, я бы… чтобы… — Чичиков посмотрел значительно
в лицо генерала и
в то же
время искоса на камердинера.
Чичиков заглянул из-под низа ему
в рожу, желая знать, что там делается, и сказал: «Хорош! а еще воображает, что красавец!» Надобно сказать, что Павел Иванович был сурьезно уверен
в том, что Петрушка влюблен
в красоту свою, тогда как последний
временами позабывал, есть ли у него даже вовсе рожа.