Неточные совпадения
— И
знаете, Павел Иванович! — сказал Манилов, явя в лице своем выражение
не только сладкое, но даже приторное, подобное той микстуре, которую ловкий светский доктор засластил немилосердно, воображая ею обрадовать пациента. — Тогда чувствуешь какое-то, в некотором роде, духовное наслаждение… Вот как, например, теперь, когда
случай мне доставил счастие, можно сказать образцовое, говорить с вами и наслаждаться приятным вашим разговором…
— А может, в хозяйстве-то как-нибудь под
случай понадобятся… — возразила старуха, да и
не кончила речи, открыла рот и смотрела на него почти со страхом, желая
знать, что он на это скажет.
Он один
не изменялся в постоянно ровном характере и всегда в подобных
случаях имел обыкновение говорить: «
Знаем мы вас, генерал-губернаторов!
На вопрос,
не делатель ли он фальшивых бумажек, он отвечал, что делатель, и при этом
случае рассказал анекдот о необыкновенной ловкости Чичикова: как,
узнавши, что в его доме находилось на два миллиона фальшивых ассигнаций, опечатали дом его и приставили караул, на каждую дверь по два солдата, и как Чичиков переменил их все в одну ночь, так что на другой день, когда сняли печати, увидели, что все были ассигнации настоящие.
— Афанасий Васильевич! вновь скажу вам — это другое. В первом
случае я вижу, что я все-таки делаю. Говорю вам, что я готов пойти в монастырь и самые тяжкие, какие на меня ни наложат, труды и подвиги я буду исполнять там. Я уверен, что
не мое дело рассуждать, что взыщется <с тех>, которые заставили меня делать; там я повинуюсь и
знаю, что Богу повинуюсь.
Нужно ли говорить, что у нас и здесь, как во всем, — ни для каких случайностей нет места, никаких неожиданностей быть не может. И самые выборы имеют значение скорее символическое: напомнить, что мы единый, могучий миллионноклеточный организм, что мы — говоря словами «Евангелия» древних — единая Церковь. Потому что история Единого Государства
не знает случая, чтобы в этот торжественный день хотя бы один голос осмелился нарушить величественный унисон.
Поющий иногда показывал хороший голос, но я
не знаю случая, чтобы кто-нибудь из соперников Клещова спел так же просто и задушевно, как умел петь этот маленький, неказистый шорник…
Впрочем, привычка эта вырабатывается скорее, чем можно бы думать, и я
не знаю случая, чтобы медик, одолевший препаровку трупов, отказался от врачебной дороги вследствие неспособности привыкнуть к стонам и крови. И слава богу, разумеется, потому что такое относительное «очерствение» не только необходимо, но прямо желательно; об этом не может быть и спора. Но в изучении медицины на больных есть другая сторона, несравненно более тяжелая и сложная, в которой далеко не все столь же бесспорно.
Неточные совпадения
Замолкла Тимофеевна. // Конечно, наши странники //
Не пропустили
случая // За здравье губернаторши // По чарке осушить. // И видя, что хозяюшка // Ко стогу приклонилася, // К ней подошли гуськом: // «Что ж дальше?» // — Сами
знаете: // Ославили счастливицей, // Прозвали губернаторшей // Матрену с той поры… // Что дальше? Домом правлю я, // Ращу детей… На радость ли? // Вам тоже надо
знать. // Пять сыновей! Крестьянские // Порядки нескончаемы, — // Уж взяли одного!
А глуповцы стояли на коленах и ждали.
Знали они, что бунтуют, но
не стоять на коленах
не могли. Господи! чего они
не передумали в это время! Думают: станут они теперь есть горчицу, — как бы на будущее время еще какую ни на есть мерзость есть
не заставили;
не станут — как бы шелепов
не пришлось отведать. Казалось, что колени в этом
случае представляют средний путь, который может умиротворить и ту и другую сторону.
—
Знаю я, — говорил он по этому
случаю купчихе Распоповой, — что истинной конституции документ сей в себе еще
не заключает, но прошу вас, моя почтеннейшая, принять в соображение, что никакое здание, хотя бы даже то был куриный хлев, разом
не завершается! По времени выполним и остальное достолюбезное нам дело, а теперь утешимся тем, что возложим упование наше на бога!
На Царицынской станции поезд был встречен стройным хором молодых людей, певших: «Славься». Опять добровольцы кланялись и высовывались, но Сергей Иванович
не обращал на них внимания; он столько имел дел с добровольцами, что уже
знал их общий тип, и это
не интересовало его. Катавасов же, за своими учеными занятиями
не имевший
случая наблюдать добровольцев, очень интересовался ими и расспрашивал про них Сергея Ивановича.
Отношения к обществу тоже были ясны. Все могли
знать, подозревать это, но никто
не должен был сметь говорить. В противном
случае он готов был заставить говоривших молчать и уважать несуществующую честь женщины, которую он любил.