Неточные совпадения
Ноздрев повел их
в свой
кабинет,
в котором, впрочем, не
было заметно следов того, что бывает
в кабинетах, то
есть книг или бумаги; висели только сабли и два ружья — одно
в триста, а другое
в восемьсот рублей.
Все начало размещаться
в осветившихся комнатах, и скоро все приняло такой вид: комната, определенная
быть спальней, вместила
в себе вещи, необходимые для ночного туалета; комната, определенная
быть кабинетом…
Подкативши к подъезду, Чичиков с почтеньем соскочил на крыльцо, приказал о себе доложить и
был введен прямо
в кабинет к генералу.
Когда вошел Павел Иванович
в отведенную комнату для спанья и, ложась
в постель, пощупал животик свой: «Барабан! — сказал, — никакой городничий не взойдет!» Надобно же
было такому стеченью обстоятельств: за стеной
был кабинет хозяина.
Из гостиной отворена <
была дверь
в кабинет хозяина>...
Видно
было, что хозяин приходил
в дом только отдохнуть, а не то чтобы жить
в нем; что для обдумыванья своих планов и мыслей ему не надобно
было кабинета с пружинными креслами и всякими покойными удобствами и что жизнь его заключалась не
в очаровательных грезах у пылающего камина, но прямо
в деле.
В иной день какой-нибудь, не известный никому почти
в дому, поселялся
в самой гостиной с бумагами и заводил там
кабинет, и это не смущало, не беспокоило никого
в доме, как бы
было житейское дело.
Это
было в кабинете Татьяны Марковны. Тут были Викентьев и Марфенька. Последние оба сначала заразились смехом и дружно аккомпанировали ему, потом сдержались, начиная пугаться раскатов его хохота. Особенно Татьяна Марковна испугалась. Она даже достала каких-то капель и налила на ложечку. Райский едва унялся.
Проходит месяц. Вера Павловна нежится после обеда на своем широком, маленьком, мягком диванчике в комнате своей и мужа, то
есть в кабинете мужа. Он присел на диванчик, а она обняла его, прилегла головой к его груди, но она задумывается; он целует ее, но не проходит задумчивость ее, и на глазах чуть ли не готовы навернуться слезы.
Неточные совпадения
Новый градоначальник заперся
в своем
кабинете, не
ел, не
пил и все что-то скреб пером.
Но летописец недаром предварял события намеками: слезы бригадировы действительно оказались крокодиловыми, и покаяние его
было покаяние аспидово. Как только миновала опасность, он засел у себя
в кабинете и начал рапортовать во все места. Десять часов сряду макал он перо
в чернильницу, и чем дальше макал, тем больше становилось оно ядовитым.
Когда же совсем нечего
было делать, то
есть не предстояло надобности ни мелькать, ни заставать врасплох (
в жизни самых расторопных администраторов встречаются такие тяжкие минуты), то он или издавал законы, или маршировал по
кабинету, наблюдая за игрой сапожного носка, или возобновлял
в своей памяти военные сигналы.
— Ну, и Бог с тобой, — сказала она у двери
кабинета, где уже
были приготовлены ему абажур на свече и графин воды у кресла. — А я напишу
в Москву.
Это
было ему тем более неприятно, что по некоторым словам, которые он слышал, дожидаясь у двери
кабинета, и
в особенности по выражению лица отца и дяди он догадывался, что между ними должна
была итти речь о матери.