Неточные совпадения
Досада ли на то, что вот не удалась задуманная назавтра сходка с своим
братом в неприглядном тулупе, опоясанном кушаком, где-нибудь во царевом кабаке, или уже завязалась в новом месте какая зазнобушка сердечная и приходится оставлять вечернее стоянье у ворот и политичное держанье за белы ручки в тот час, как нахлобучиваются на город сумерки, детина в красной рубахе бренчит на балалайке перед дворовой челядью и плетет тихие
речи разночинный отработавшийся народ?
— Я,
брат, это знаю без тебя, да у тебя
речей разве нет других, что ли?
Алеша, все слушавший его молча, под конец же, в чрезвычайном волнении, много раз пытавшийся перебить
речь брата, но видимо себя сдерживавший, вдруг заговорил, точно сорвался с места.
Яков понимал, что всё это говорится Мироном для того, чтоб убедить слушателей и себя в своём праве на место в Государственной думе, а всё-таки гневные
речи брата оставляли у Якова осадок страха, усиливая сознание его личной беззащитности среди сотен рабочих.
И, слушая бойкую, украшенную какими-то новыми прибаутками
речь брата, позавидовал его живости, снова вспомнил о Никите; горбуна отец наметил утешителем, а он запутался в глупом, бабьем деле, и — нет его.
В памяти мелькали странные фигуры бешено пьяных людей, слова песен, обрывки командующей
речи брата, блестели чьи-то мимоходом замеченные глаза, но в голове всё-таки было пусто и сумрачно; казалось, что её пронзил тоненький, дрожащий луч и это в нём, как пылинки, пляшут, вертятся люди, мешая думать о чём-то очень важном.
Неточные совпадения
Слушая разговор
брата с профессором, он замечал, что они связывали научные вопросы с задушевными, несколько раз почти подходили к этим вопросам, но каждый раз, как только они подходили близко к самому главному, как ему казалось, они тотчас же поспешно отдалялись и опять углублялись в область тонких подразделений, оговорок, цитат, намеков, ссылок на авторитеты, и он с трудом понимал, о чем
речь.
В то время как они говорили, толпа хлынула мимо них к обеденному столу. Они тоже подвинулись и услыхали громкий голос одного господина, который с бокалом в руке говорил
речь добровольцам. «Послужить за веру, за человечество, за
братьев наших, — всё возвышая голос, говорил господин. — На великое дело благословляет вас матушка Москва. Живио!» громко и слезно заключил он.
Ночью она начала бредить; голова ее горела, по всему телу иногда пробегала дрожь лихорадки; она говорила несвязные
речи об отце,
брате: ей хотелось в горы, домой… Потом она также говорила о Печорине, давала ему разные нежные названия или упрекала его в том, что он разлюбил свою джанечку…
— Вот в рассуждении того теперь идет
речь, панове добродийство, — да вы, может быть, и сами лучше это знаете, — что многие запорожцы позадолжались в шинки жидам и своим
братьям столько, что ни один черт теперь и веры неймет. Потом опять в рассуждении того пойдет
речь, что есть много таких хлопцев, которые еще и в глаза не видали, что такое война, тогда как молодому человеку, — и сами знаете, панове, — без войны не можно пробыть. Какой и запорожец из него, если он еще ни разу не бил бусурмена?
Николай Петрович родился на юге России, подобно старшему своему
брату Павлу, о котором
речь впереди, и воспитывался до четырнадцатилетнего возраста дома, окруженный дешевыми гувернерами, развязными, но подобострастными адъютантами и прочими полковыми и штабными личностями.