Неточные совпадения
Она приникла к изголовью
дорогих сыновей своих, лежавших рядом; она расчесывала гребнем их молодые, небрежно всклоченные кудри и смачивала их слезами; она глядела на них
вся, глядела
всеми чувствами,
вся превратилась в одно зрение и не могла наглядеться.
— Ну, сыны,
все готово! нечего мешкать! — произнес наконец Бульба. — Теперь, по обычаю христианскому, нужно перед
дорогою всем присесть.
Другие
все бросились к челнам, осматривать их и снаряжать в
дорогу.
В изобилии и роскошном избытке
всего текли дни мои; лучшие,
дорогие блюда и сладкие вина были мне снедью.
Грузен был полковник,
всех выше и толще, и широкий
дорогой кафтан в силу облекал его.
Потом вновь пробился в кучу, напал опять на сбитых с коней шляхтичей, одного убил, а другому накинул аркан на шею, привязал к седлу и поволок его по
всему полю, снявши с него саблю с
дорогою рукоятью и отвязавши от пояса целый черенок [Черенок — кошелек.] с червонцами.
В подобных случаях водилось у запорожцев гнаться в ту ж минуту за похитителями, стараясь настигнуть их на
дороге, потому что пленные как раз могли очутиться на базарах Малой Азии, в Смирне, на Критском острове, и бог знает в каких местах не показались бы чубатые запорожские головы. Вот отчего собрались запорожцы.
Все до единого стояли они в шапках, потому что пришли не с тем, чтобы слушать по начальству атаманский приказ, но совещаться, как ровные между собою.
И те и другие нам товарищи; меньше их или больше —
все равно,
все товарищи,
все нам
дороги.
После обеда
все, которым предстояла
дорога, легли отдыхать и спали крепко и долгим сном, как будто чуя, что, может, последний сон доведется им вкусить на такой свободе.
Будет, будет
все поле с облогами [Облога — целина, пустошь.] и
дорогами покрыто торчащими их белыми костями, щедро обмывшись козацкою их кровью и покрывшись разбитыми возами, расколотыми саблями и копьями.
Ибо далеко разносится могучее слово, будучи подобно гудящей колокольной меди, в которую много повергнул мастер
дорогого чистого серебра, чтобы далече по городам, лачугам, палатам и
весям разносился красный звон, сзывая равно
всех на святую молитву.
Тихо склонился он на руки подхватившим его козакам, и хлынула ручьем молодая кровь, подобно
дорогому вину, которое несли в склянном сосуде из погреба неосторожные слуги, поскользнулись тут же у входа и разбили
дорогую сулею:
все разлилось на землю вино, и схватил себя за голову прибежавший хозяин, сберегавший его про лучший случай в жизни, чтобы если приведет Бог на старости лет встретиться с товарищем юности, то чтобы помянуть бы вместе с ним прежнее, иное время, когда иначе и лучше веселился человек…
А между тем верный товарищ стоял пред ним, бранясь и рассыпая без счету жестокие укорительные слова и упреки. Наконец схватил он его за ноги и руки, спеленал, как ребенка, поправил
все перевязки, увернул его в воловью кожу, увязал в лубки и, прикрепивши веревками к седлу, помчался вновь с ним в
дорогу.
Запорожцы переели и переломали
весь виноград; в мечетях оставили целые кучи навозу; персидские
дорогие шали употребляли вместо очкуров и опоясывали ими запачканные свитки.
— Я бы не просил тебя. Я бы сам, может быть, нашел
дорогу в Варшаву; но меня могут как-нибудь узнать и захватить проклятые ляхи, ибо я не горазд на выдумки. А вы, жиды, на то уже и созданы. Вы хоть черта проведете; вы знаете
все штуки; вот для чего я пришел к тебе! Да и в Варшаве я бы сам собою ничего не получил. Сейчас запрягай воз и вези меня!
Все, какие у меня есть,
дорогие кубки и закопанное в земле золото, хату и последнюю одежду продам и заключу с вами контракт на
всю жизнь, с тем чтобы
все, что ни добуду на войне, делить с вами пополам.
Они шли с открытыми головами, с длинными чубами; бороды у них были отпущены. Они шли не боязливо, не угрюмо, но с какою-то тихою горделивостию; их платья из
дорогого сукна износились и болтались на них ветхими лоскутьями; они не глядели и не кланялись народу. Впереди
всех шел Остап.
Шесть дней уходили козаки проселочными
дорогами от
всех преследований; едва выносили кони необыкновенное бегство и спасали козаков. Но Потоцкий на сей раз был достоин возложенного поручения; неутомимо преследовал он их и настиг на берегу Днестра, где Бульба занял для роздыха оставленную развалившуюся крепость.
Очень может быть, что благовидное лицо бабы в калошках много содействовало тому впечатлению благоустройства, которое произвел на Левина этот крестьянский дом, но впечатление это было так сильно, что Левин никак не мог отделаться от него. И
всю дорогу от старика до Свияжского нет-нет и опять вспоминал об этом хозяйстве, как будто что-то в этом впечатлении требовало его особенного внимания.
— Ну, тогда было дело другое. У всякого свои шаги. А насчет чуда скажу вам, что вы, кажется, эти последние два-три дня проспали. Я вам сам назначил этот трактир и никакого тут чуда не было, что вы прямо пришли; сам растолковал
всю дорогу, рассказал место, где он стоит, и часы, в которые можно меня здесь застать. Помните?
Неточные совпадения
Осип. Ваше высокоблагородие! зачем вы не берете? Возьмите! в
дороге все пригодится. Давай сюда головы и кулек! Подавай
все!
все пойдет впрок. Что там? веревочка? Давай и веревочку, — и веревочка в
дороге пригодится: тележка обломается или что другое, подвязать можно.
Хлестаков. Чрезвычайно неприятна. Привыкши жить, comprenez vous [понимаете ли (фр.).], в свете и вдруг очутиться в
дороге: грязные трактиры, мрак невежества… Если б, признаюсь, не такой случай, который меня… (посматривает на Анну Андреевну и рисуется перед ней)так вознаградил за
всё…
На
дороге обчистил меня кругом пехотный капитан, так что трактирщик хотел уже было посадить в тюрьму; как вдруг, по моей петербургской физиономии и по костюму,
весь город принял меня за генерал-губернатора.
Пришел дьячок уволенный, // Тощой, как спичка серная, // И лясы распустил, // Что счастие не в пажитях, // Не в соболях, не в золоте, // Не в
дорогих камнях. // «А в чем же?» // — В благодушестве! // Пределы есть владениям // Господ, вельмож, царей земных, // А мудрого владение — //
Весь вертоград Христов! // Коль обогреет солнышко // Да пропущу косушечку, // Так вот и счастлив я! — // «А где возьмешь косушечку?» // — Да вы же дать сулилися…
Дорога многолюдная // Что позже — безобразнее: //
Все чаще попадаются // Избитые, ползущие, // Лежащие пластом. // Без ругани, как водится, // Словечко не промолвится, // Шальная, непотребная, // Слышней
всего она! // У кабаков смятение, // Подводы перепутались, // Испуганные лошади // Без седоков бегут; // Тут плачут дети малые. // Тоскуют жены, матери: // Легко ли из питейного // Дозваться мужиков?..