— Панночка видала тебя с городского валу вместе с запорожцами. Она сказала мне: «Ступай скажи рыцарю: если он помнит меня, чтобы пришел ко мне; а
не помнит — чтобы дал тебе кусок хлеба для старухи, моей матери, потому что я не хочу видеть, как при мне умрет мать. Пусть лучше я прежде, а она после меня. Проси и хватай его за колени и ноги. У него также есть старая мать, — чтоб ради ее дал хлеба!»
— Спасены, спасены! — кричала она,
не помня себя. — Наши вошли в город, привезли хлеба, пшена, муки и связанных запорожцев.
Кроме того, этот вопрос со стороны Левина был не совсем добросовестен. Хозяйка зa чаем только что говорила ему, что они нынче летом приглашали из Москвы Немца, знатока бухгалтерии, который за пятьсот рублей вознаграждения учел их хозяйство и нашел, что оно приносит убытка 3000 с чем-то рублей. Она
не помнила именно сколько, но, кажется, Немец высчитал до четверти копейки.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Тебе все такое грубое нравится. Ты должен
помнить, что жизнь нужно совсем переменить, что твои знакомые будут
не то что какой-нибудь судья-собачник, с которым ты ездишь травить зайцев, или Земляника; напротив, знакомые твои будут с самым тонким обращением: графы и все светские… Только я, право, боюсь за тебя: ты иногда вымолвишь такое словцо, какого в хорошем обществе никогда
не услышишь.
И точно: час без малого // Последыш говорил! // Язык его
не слушался: // Старик слюною брызгался, // Шипел! И так расстроился, // Что правый глаз задергало, // А левый вдруг расширился // И — круглый, как у филина, — // Вертелся колесом. // Права свои дворянские, // Веками освященные, // Заслуги, имя древнее // Помещик
поминал, // Царевым гневом, Божиим // Грозил крестьянам, ежели // Взбунтуются они, // И накрепко приказывал, // Чтоб пустяков
не думала, //
Не баловалась вотчина, // А слушалась господ!
Сама лисица хитрая, // По любопытству бабьему, // Подкралась к мужикам, // Послушала, послушала // И прочь пошла, подумавши: // «И черт их
не поймет!» // И вправду: сами спорщики // Едва ли знали,
помнили — // О чем они шумят…
Софья. Вижу, какая разница казаться счастливым и быть действительно. Да мне это непонятно, дядюшка, как можно человеку все
помнить одного себя? Неужели
не рассуждают, чем один обязан другому? Где ж ум, которым так величаются?
Разве ты
не знаешь, что уж несколько лет от меня его и в памятцах за упокой
поминали?