Цитаты со словом «боже»
Область
поиска
поиска
Область
поиска
поиска
— Какая у тебя чистота везде: пыли-то, грязи-то, Боже мой! Вон, вон, погляди-ка в углах-то — ничего не делаешь!
— Ах ты, Боже мой! Ну! — послышалось из передней, и потом известный прыжок.
— Ах ты, Боже мой! — с досадой сказал Обломов. — Ведь есть же этакие ослы, что женятся!
Но он был в затруднении, о чем думать: о письме ли старосты, о переезде ли на новую квартиру, приняться ли сводить счеты? Он терялся в приливе житейских забот и все лежал, ворочаясь с боку на бок. По временам только слышались отрывистые восклицания: «Ах, Боже мой! Трогает жизнь, везде достает».
— Боже ты мой! Вот скука-то должна быть адская!
— Рг. prince M. Michel, [Князь М. Мишель (фр.).] — говорил Волков, — а фамилия Тюменев не уписалась; это он мне в Пасху подарил, вместо яичка. Но прощайте, au revoir. Мне еще в десять мест. — Боже мой, что это за веселье на свете!
— Ах ты, Боже мой! Тут староста пишет, что дохода «тысящи две яко помене», а он еще портер набавил! Ну, хорошо, купи портеру.
Малейшего повода довольно было, чтоб вызвать это чувство из глубины души Захара и заставить его смотреть с благоговением на барина, иногда даже удариться, от умиления, в слезы. Боже сохрани, чтоб он поставил другого какого-нибудь барина не только выше, даже наравне с своим! Боже сохрани, если б это вздумал сделать и другой!
— Боже, Боже! — произнес он от полноты счастья и очнулся.
— Потом от чтения, писанья — Боже вас сохрани! Наймите виллу, окнами на юг, побольше цветов, чтоб около были музыка да женщины…
— Боже мой! — стонал тоже Обломов. — Вот хотел посвятить утро дельному труду, а тут расстроили на целый день! И кто же? свой собственный слуга, преданный, испытанный, а что сказал! И как это он мог?
Он бросился от нее к сеновалу, с намерением взобраться туда по крутой лестнице, и едва она поспевала дойти до сеновала, как уж надо было спешить разрушать его замыслы влезть на голубятню, проникнуть на скотный двор и, чего Боже сохрани! — в овраг.
— Ах ты, Боже мой! Что это за человек! — говорил Обломов. — Ну, дай хоть минутку соснуть; ну что это такое, одна минута? Я сам знаю…
— Ах, Боже мой! — сказал Обломов. — Этого еще недоставало! Обломовка была в таком затишье, в стороне, а теперь ярмарка, большая дорога! Мужики повадятся в город, к нам будут таскаться купцы — все пропало! Беда!
Одна из них, с загорелой шеей, с голыми локтями, с робко опущенными, но лукавыми глазами, чуть-чуть, для виду только, обороняется от барской ласки, а сама счастлива… тс!.. жена чтоб не увидела, Боже сохрани!
— Не ты ли со слезами говорил, глядя на гравюры рафаэлевских мадонн, Корреджиевой ночи, на Аполлона Бельведерского: «Боже мой!
«Боже мой, и она смотрит! — думает Обломов. — Что я с этой кучей сделаю?»
Боже! Она стоит у бюста, опершись на пьедестал, и следит за ним. Она ушла из своего угла, кажется, затем, чтоб свободнее смотреть на него: она заметила его неловкость с сухарями.
«Боже мой, какая она хорошенькая! Бывают же такие на свете! — думал он, глядя на нее почти испуганными глазами. — Эта белизна, эти глаза, где, как в пучине, темно и вместе блестит что-то, душа, должно быть! Улыбку можно читать, как книгу; за улыбкой эти зубы и вся голова… как она нежно покоится на плечах, точно зыблется, как цветок, дышит ароматом…»
«Да, я что-то добываю из нее, — думал он, — из нее что-то переходит в меня. У сердца, вот здесь, начинает будто кипеть и биться… Тут я чувствую что-то лишнее, чего, кажется, не было… Боже мой, какое счастье смотреть на нее! Даже дышать тяжело».
Боже мой, что слышалось в этом пении! Надежды, неясная боязнь гроз, самые грозы, порывы счастия — все звучало, не в песне, а в ее голосе.
— Посмотрите в зеркало, — продолжала она, с улыбкой указывая ему его же лицо в зеркале, — глаза блестят, Боже мой, слезы в них! Как глубоко вы чувствуете музыку!..
— Ах, что я наделал! — говорил он. — Все сгубил! Слава Богу, что Штольц уехал: она не успела сказать ему, а то бы хоть сквозь землю провались! Любовь, слезы — к лицу ли это мне? И тетка Ольги не шлет, не зовет к себе: верно, она сказала… Боже мой!..
«Боже мой! Да ведь я виновата: я попрошу у него прощения… А в чем? — спросила потом. — Что я скажу ему: мсьё Обломов, я виновата, я завлекала… Какой стыд! Это неправда! — сказала она, вспыхнув и топнув ногой. — Кто смеет это подумать?.. Разве я знала, что выйдет? А если б этого не было, если б не вырвалось у него… что тогда?.. — спросила она. — Не знаю…» — думала.
«Ну, пора… вот настоящая минута. — Сердце так и стучало у ней. — Не могу, Боже мой!»
«Боже мой! — думала она. — Вот все пришло в порядок; этой сцены как не бывало, слава Богу! Что ж… Ах, Боже мой! Что ж это такое? Ах, Сонечка, Сонечка! Какая ты счастливая!»
Боже!..
Она по временам кидала на него глубокий взгляд, читала немудреный смысл, начертанный на его лице, и думала: «Боже мой! Как он любит! Как он нежен, как нежен!» И любовалась, гордилась этим поверженным к ногам ее, ее же силою, человеком!
— Не увидимся с Ольгой… Боже мой! Ты открыл мне глаза и указал долг, — говорил он, глядя в небо, — где же взять силы? Расстаться! Еще есть возможность теперь, хотя с болью, зато после не будешь клясть себя, зачем не расстался? А от нее сейчас придут, она хотела прислать… Она не ожидает…
— Вот оно что! — с ужасом говорил он, вставая с постели и зажигая дрожащей рукой свечку. — Больше ничего тут нет и не было! Она готова была к воспринятию любви, сердце ее ждало чутко, и он встретился нечаянно, попал ошибкой… Другой только явится — и она с ужасом отрезвится от ошибки! Как она взглянет тогда на него, как отвернется… ужасно! Я похищаю чужое! Я — вор! Что я делаю, что я делаю? Как я ослеп! Боже мой!
А шагов все не слыхать. Наконец, вот… «Ох! — вздохнул Обломов, тихонько раздвигая ветви. — Она, она… Что это? плачет! Боже мой!»
Боже сохрани! Проститься, уехать в город, на новую квартиру! Потянулась бы за этим длинная ночь, скучное завтра, невыносимое послезавтра и ряд дней все бледнее, бледнее…
«Все изгадил! Вот настоящая ошибка! „Никогда!“ Боже! Сирени поблекли, — думал он, глядя на висящие сирени, — вчера поблекло, письмо тоже поблекло, и этот миг, лучший в моей жизни, когда женщина в первый раз сказала мне, как голос с неба, что есть во мне хорошего, и он поблек!..»
Боже мой! Как хорошо жить на свете!
«Я соблазнитель, волокита! Недостает только, чтоб я, как этот скверный старый селадон, с маслеными глазами и красным носом, воткнул украденный у женщины розан в петлицу и шептал на ухо приятелю о своей победе, чтоб… чтоб… Ах, Боже мой, куда я зашел! Вот где пропасть! И Ольга не летает высоко над ней, она на дне ее… за что, за что…»
«Да, — говорил он с собой, — вот он где, мир прямого, благородного и прочного счастья! Стыдно мне было до сих пор скрывать эти цветы, носиться в аромате любви, точно мальчику, искать свиданий, ходить при луне, подслушивать биение девического сердца, ловить трепет ее мечты… Боже!»
— Боже мой, какие мы дети! — сказала она, отрезвляясь от этой болтовни.
— Боже мой! До чего дошло: ты краснеешь! — с ужасом сказал он. — Как мы неосторожны! Что выйдет из этого?
— Ради Бога, воротись! — не голосом, а слезами кричал он. — Ведь и преступника надо выслушать… Боже мой! Есть ли сердце у ней?.. Вот женщины!
«Ах, Боже мой, что я наделал!» — думал он.
— Боже мой! — говорил Обломов. — Да если слушать Штольца, так ведь до тетки век дело не дойдет! Он говорит, что надо начать строить дом, потом дорогу, школы заводить… Этого всего в целый век не переделаешь. Мы, Ольга, вместе поедем, и тогда…
— Ах ты, Боже мой, какая мука! — говорил он весь в поту от страха и неловкого положения.
И Боже мой, какими знаниями поменялись они в хозяйственном деле, не по одной только кулинарной части, но и по части холста, ниток, шитья, мытья белья, платьев, чистки блонд, кружев, перчаток, выведения пятен из разных материй, также употребления разных домашних лекарственных составов, трав — всего, что внесли в известную сферу жизни наблюдательный ум и вековые опыты!
«Что за господин?..какой-то Обломов… что он тут делает… Dieu sait», — все это застучало ему в голову. — «Какой-то!» Что я тут делаю? Как что? Люблю Ольгу; я ее… Однако ж вот уж в свете родился вопрос: что я тут делаю? Заметили… Ах, Боже мой! как же, надо что-нибудь…»
«Ах, Боже мой! — подумал Обломов. — Она как будто в мыслях прочла у меня, что я не хотел приходить».
— Ах ты, Боже мой! — с нетерпением перебил он. — Да как ты сюда-то попала?
— Какая холодная вода, совсем рука оледенела! Боже мой! Как весело, как хорошо! — продолжала она, глядя по сторонам. — Поедем завтра опять, только уж прямо из дома…
«Ах, Боже мой, до чего дошло! Какой камень вдруг упал на меня! Что я теперь стану делать? Сонечка! Захар! франты…»
А Ольга отодвинула ящик столика и достала последнюю записку Обломова. «Болен, бедный, — заботливо думала она, — он там один, скучает… Ах, Боже мой, скоро ли…»
«Ах ты, Боже мой, сейчас явится!» — думал Обломов, отирая пот на лбу.
Цитаты из русской классики со словом «боже»
Синонимы к слову «боже»
Предложения со словом «боже»
- – Боже упаси, – ответил благонамеренный мажордом, – но всё же есть люди и похуже папистов.
- – Господи боже мой, – вздохнула гражданка, показывая сыну серую, плохо пропечённую ковригу, – хлеб всё дорожает, да он теперь и не чистый пшеничный.
- – Восемнадцать лет! – промолвил пассажир, глядя на разгорающийся солнечный свет. – Боже милостивый! Светодатель! Восемнадцать лет быть погребённым заживо!
- (все предложения)
Значение слова «боже»
БО́ЖЕ см. бог. (Малый академический словарь, МАС)
Отправить комментарий
Значение слова «боже»
БО́ЖЕ см. бог.
Все значения слова «боже»Предложения со словом «боже»
– Боже упаси, – ответил благонамеренный мажордом, – но всё же есть люди и похуже папистов.
– Господи боже мой, – вздохнула гражданка, показывая сыну серую, плохо пропечённую ковригу, – хлеб всё дорожает, да он теперь и не чистый пшеничный.
– Восемнадцать лет! – промолвил пассажир, глядя на разгорающийся солнечный свет. – Боже милостивый! Светодатель! Восемнадцать лет быть погребённым заживо!
- (все предложения)