Праздная дворня сидит у ворот; там слышатся веселые голоса, хохот, балалайка, девки играют в горелки; кругом его самого резвятся его малютки, лезут к нему на колени, вешаются ему на шею; за самоваром сидит…
царица всего окружающего, его божество… женщина! жена!
Когда зачиналась каменна Москва,
Зачинался царь Иван, государь Васильевич.
Как ходил он под Казань-город,
Под Казань-город, под Астрахань;
Он Казань-город мимоходом взял,
Полонил царя и с
царицею;
Выводил измену из Пскова,
Из Пскова и из Новгорода.
Заутра вновь святейший патриарх,
В Кремле отпев торжественно молебен,
Предшествуем хоругвями святыми,
С иконами Владимирской, Донской,
Воздвижется; а с ним синклит, бояре,
Да сонм дворян, да выборные люди
И весь народ московский православный,
Мы все пойдем молить
царицу вновь,
Да сжалится над сирою Москвою
И на венец благословит Бориса.
Толпились перед ним, точно живые, тени других великих страдалиц: русских
цариц, менявших по воле мужей свой сан на сан инокинь и хранивших и в келье дух и силу; других
цариц, в роковые минуты стоявших во главе царства и спасавших его…