Неточные совпадения
— Видишь, и сам не
знаешь!
А там, подумай: ты будешь жить у кумы моей, благородной женщины, в покое, тихо; никто тебя не тронет; ни шуму, ни гаму, чисто, опрятно. Посмотри-ка, ведь ты живешь точно на постоялом дворе,
а еще барин, помещик!
А там чистота, тишина; есть с
кем и слово перемолвить, как соскучишься. Кроме меня, к тебе и ходить никто не будет. Двое ребятишек — играй с
ними, сколько хочешь! Чего тебе?
А выгода-то, выгода какая. Ты что здесь платишь?
Ум и сердце ребенка исполнились всех картин, сцен и нравов этого быта прежде, нежели
он увидел первую книгу.
А кто знает, как рано начинается развитие умственного зерна в детском мозгу? Как уследить за рождением в младенческой душе первых понятий и впечатлений?
— Как
он смеет так говорить про моего барина? — возразил горячо Захар, указывая на кучера. — Да
знает ли
он,
кто мой барин-то? — с благоговением спросил
он. — Да тебе, — говорил
он, обращаясь к кучеру, — и во сне не увидать такого барина: добрый, умница, красавец!
А твой-то точно некормленая кляча! Срам посмотреть, как выезжаете со двора на бурой кобыле: точно нищие! Едите-то редьку с квасом. Вон на тебе армячишка, дыр-то не сосчитаешь!..
—
А вы-то с барином голь проклятая, жиды, хуже немца! — говорил
он. — Дедушка-то, я
знаю,
кто у вас был: приказчик с толкучего. Вчера гости-то вышли от вас вечером, так я подумал, не мошенники ли какие забрались в дом: жалость смотреть! Мать тоже на толкучем торговала крадеными да изношенными платьями.
«Боже мой! Да ведь я виновата: я попрошу у
него прощения…
А в чем? — спросила потом. — Что я скажу
ему: мсьё Обломов, я виновата, я завлекала… Какой стыд! Это неправда! — сказала она, вспыхнув и топнув ногой. —
Кто смеет это подумать?.. Разве я
знала, что выйдет?
А если б этого не было, если б не вырвалось у
него… что тогда?.. — спросила она. — Не
знаю…» — думала.
— Можно, Иван Матвеевич: вот вам живое доказательство — я!
Кто же я? Что я такое? Подите спросите у Захара, и
он скажет вам: «Барин!» Да, я барин и делать ничего не умею! Делайте вы, если
знаете, и помогите, если можете,
а за труд возьмите себе, что хотите, — на то и наука!
— Вот тут написано, — решил
он, взяв опять письмо: — «Пред вами не тот,
кого вы ждали, о
ком мечтали:
он придет, и вы очнетесь…» И полюбите, прибавлю я, так полюбите, что мало будет не года,
а целой жизни для той любви, только не
знаю…
кого? — досказал
он, впиваясь в нее глазами.
—
А! Это расплата за Прометеев огонь! Мало того что терпи, еще люби эту грусть и уважай сомнения и вопросы:
они — переполненный избыток, роскошь жизни и являются больше на вершинах счастья, когда нет грубых желаний;
они не родятся среди жизни обыденной: там не до того, где горе и нужда; толпы идут и не
знают этого тумана сомнений, тоски вопросов… Но
кто встретился с
ними своевременно, для того
они не молот,
а милые гости.
—
Кто же иные? Скажи, ядовитая змея, уязви, ужаль: я, что ли? Ошибаешься.
А если хочешь
знать правду, так я и тебя научил любить
его и чуть не довел до добра. Без меня ты бы прошла мимо
его, не заметив. Я дал тебе понять, что в
нем есть и ума не меньше других, только зарыт, задавлен
он всякою дрянью и заснул в праздности. Хочешь, я скажу тебе, отчего
он тебе дорог, за что ты еще любишь
его?
— Ну, уж святая: то нехорошо, другое нехорошо. Только и света, что внучки!
А кто их знает, какие они будут? Марфенька только с канарейками да с цветами возится, а другая сидит, как домовой, в углу, и слова от нее не добьешься. Что будет из нее — посмотрим!
Неточные совпадения
Как бы, я воображаю, все переполошились: «
Кто такой, что такое?»
А лакей входит (вытягиваясь и представляя лакея):«Иван Александрович Хлестаков из Петербурга, прикажете принять?»
Они, пентюхи, и не
знают, что такое значит «прикажете принять».
Чудно все завелось теперь на свете: хоть бы народ-то уж был видный,
а то худенький, тоненький — как
его узнаешь,
кто он?
Правдин.
А кого он невзлюбит, тот дурной человек. (К Софье.) Я и сам имею честь
знать вашего дядюшку.
А, сверх того, от многих слышал об
нем то, что вселило в душу мою истинное к
нему почтение. Что называют в
нем угрюмостью, грубостью, то есть одно действие
его прямодушия. Отроду язык
его не говорил да, когда душа
его чувствовала нет.
Стародум(приметя всех смятение). Что это значит? (К Софье.) Софьюшка, друг мой, и ты мне кажешься в смущении? Неужель мое намерение тебя огорчило? Я заступаю место отца твоего. Поверь мне, что я
знаю его права.
Они нейдут далее, как отвращать несчастную склонность дочери,
а выбор достойного человека зависит совершенно от ее сердца. Будь спокойна, друг мой! Твой муж, тебя достойный,
кто б
он ни был, будет иметь во мне истинного друга. Поди за
кого хочешь.
Стародум. Как!
А разве тот счастлив,
кто счастлив один?
Знай, что, как бы
он знатен ни был, душа
его прямого удовольствия не вкушает. Вообрази себе человека, который бы всю свою знатность устремил на то только, чтоб
ему одному было хорошо, который бы и достиг уже до того, чтоб самому
ему ничего желать не оставалось. Ведь тогда вся душа
его занялась бы одним чувством, одною боязнию: рано или поздно сверзиться. Скажи ж, мой друг, счастлив ли тот,
кому нечего желать,
а лишь есть чего бояться?