Неточные совпадения
— Ведь послезавтра, так зачем же сейчас? — заметил Обломов. — Можно и завтра. Да послушай-ка, Михей Андреич, — прибавил он, — уж доверши свои «благодеяния»: я, так и
быть, еще прибавлю к обеду
рыбу или птицу какую-нибудь.
Они знали, что в восьмидесяти верстах от них
была «губерния», то
есть губернский город, но редкие езжали туда; потом знали, что подальше, там, Саратов или Нижний; слыхали, что
есть Москва и Питер, что за Питером живут французы или немцы, а далее уже начинался для них, как для древних, темный мир, неизвестные страны, населенные чудовищами, людьми о двух головах, великанами; там следовал мрак — и, наконец, все оканчивалось той
рыбой, которая держит на себе землю.
Когда Обломов обедал дома, хозяйка помогала Анисье, то
есть указывала, словом или пальцем, пора ли или рано вынимать жаркое, надо ли к соусу прибавить немного красного вина или сметаны, или что
рыбу надо варить не так, а вот как…
Хорошо. Отчего же, когда Обломов, выздоравливая, всю зиму
был мрачен, едва говорил с ней, не заглядывал к ней в комнату, не интересовался, что она делает, не шутил, не смеялся с ней — она похудела, на нее вдруг пал такой холод, такая нехоть ко всему: мелет она кофе — и не помнит, что делает, или накладет такую пропасть цикория, что
пить нельзя — и не чувствует, точно языка нет. Не доварит Акулина
рыбу, разворчатся братец, уйдут из-за стола: она, точно каменная, будто и не слышит.
В кладовой к потолку привешены
были окорока, чтоб не портили мыши, сыры, головы сахару, провесная
рыба, мешки с сушеными грибами, купленными у чухонца орехами.
Она
была чужда всего окружающего: рассердится ли братец за напрасно истраченный или невыторгованный рубль, за подгорелое жаркое, за несвежую
рыбу, надуется ли невестка за мягко накрахмаленные юбки, за некрепкий и холодный чай, нагрубит ли толстая кухарка, Агафья Матвеевна не замечает ничего, как будто не о ней речь, не слышит даже язвительного шепота: «Барыня, помещица!»
Потом смотритель рассказывал, что по дороге нигде нет ни волков, ни медведей, а есть только якуты; «еще ушканов (зайцев) дивно», да по Охотскому тракту у него живут, в своей собственной юрте, две больные, пожилые дочери, обе девушки, что, «однако, — прибавил он, — на Крестовскую станцию заходят и медведи — и такое чудо, — говорил смотритель, — ходят вместе со скотом и не давят его, а
едят рыбу, которую достают из морды…» — «Из морды?» — спросил я. «Да, что ставят на рыбу, по-вашему мережи».
Единственное, что привлекало их на Южный Сахалин,
была рыба; она приносила им большой доход, так как ловилась в изобилии, и айно, на которых лежала вся тяжесть труда, обходились им почти даром.
Неточные совпадения
Хлестаков. Я люблю
поесть. Ведь на то живешь, чтобы срывать цветы удовольствия. Как называлась эта
рыба?
Он больше виноват: говядину мне подает такую твердую, как бревно; а суп — он черт знает чего плеснул туда, я должен
был выбросить его за окно. Он меня морил голодом по целым дням… Чай такой странный: воняет
рыбой, а не чаем. За что ж я… Вот новость!
Начались подвохи и подсылы с целью выведать тайну, но Байбаков оставался нем как
рыба и на все увещания ограничивался тем, что трясся всем телом. Пробовали
споить его, но он, не отказываясь от водки, только потел, а секрета не выдавал. Находившиеся у него в ученье мальчики могли сообщить одно: что действительно приходил однажды ночью полицейский солдат, взял хозяина, который через час возвратился с узелком, заперся в мастерской и с тех пор затосковал.
Шелеп, которым он бичевал себя,
был бархатный (он и доселе хранится в глуповском архиве); пост же состоял в том, что он к прежним кушаньям прибавил
рыбу тюрбо, [Палтус (франц. turbot).] которую выписывал из Парижа на счет обывателей.
Вор-новотор ходил на них с пушечным снарядом, палил неослабляючи и, перепалив всех, заключил мир, то
есть у заугольников
ел палтусину, [Па́лтусина — мясо беломорской
рыбы палтуса.] у сычужников — сычуги.