Неточные совпадения
— Ну, пусть эти «некоторые» и переезжают. А я терпеть не могу никаких перемен! Это
еще что, квартира! — заговорил Обломов. — А вот посмотрите-ка, что староста
пишет ко мне. Я вам сейчас покажу письмо… где бишь оно? Захар, Захар!
— Ах ты, Боже мой! Тут староста
пишет, что дохода «тысящи две яко помене», а он
еще портер набавил! Ну, хорошо, купи портеру.
Еще более призадумался Обломов, когда замелькали у него в глазах пакеты с надписью нужное и весьма нужное, когда его заставляли делать разные справки, выписки, рыться в делах,
писать тетради в два пальца толщиной, которые, точно на смех, называли записками; притом всё требовали скоро, все куда-то торопились, ни на чем не останавливались: не успеют спустить с рук одно дело, как уж опять с яростью хватаются за другое, как будто в нем вся сила и есть, и, кончив, забудут его и кидаются на третье — и конца этому никогда нет!
— Теперь, теперь!
Еще у меня поважнее есть дело. Ты думаешь, что это дрова рубить? тяп да ляп? Вон, — говорил Обломов, поворачивая сухое перо в чернильнице, — и чернил-то нет! Как я стану
писать?
«До бед, которыми грозит староста,
еще далеко, — думал он, — до тех пор многое может перемениться: авось дожди поправят хлеб; может быть, недоимки староста пополнит; бежавших мужиков „водворят на место жительства“, как он
пишет».
«Ведь и я бы мог все это… — думалось ему, — ведь я умею, кажется, и
писать; писывал, бывало, не то что письма, и помудренее этого! Куда же все это делось? И переехать что за штука? Стоит захотеть! „Другой“ и халата никогда не надевает, — прибавилось
еще к характеристике другого; — „другой“… — тут он зевнул… — почти не спит… „другой“ тешится жизнью, везде бывает, все видит, до всего ему дело… А я! я… не „другой“!» — уже с грустью сказал он и впал в глубокую думу. Он даже высвободил голову из-под одеяла.
— А! Э! Вот от кого! — поднялось со всех сторон. — Да как это он
еще жив по сю пору? Поди ты,
еще не умер! Ну, слава Богу! Что он
пишет?
— А где он? — отвечала жена. —
Еще надо сыскать. Да погоди, что торопиться? Вот, Бог даст, дождемся праздника, разговеемся, тогда и
напишешь;
еще не уйдет…
— А вот тут
пишут, — читал он
еще, — что сочинения госпожи Жанлис перевели на российский язык.
— Знаешь что, Илья? — сказал Штольц. — Ты рассуждаешь, точно древний: в старых книгах вот так всё
писали. А впрочем, и то хорошо: по крайней мере, рассуждаешь, не спишь. Ну, что
еще? Продолжай.
Но все эти заботы не выходили пока из магического круга любви; деятельность его была отрицательная: он не спит, читает, иногда подумывает
писать и план, много ходит, много ездит. Дальнейшее же направление, самая мысль жизни, дело — остается
еще в намерениях.
Нет, страшно!
еще пишет, чтоб выселить некоторых мужиков на пустошь, и требует поскорей ответа — все поскорей.
— Ты знаешь, сколько дохода с Обломовки получаем? — спрашивал Обломов. — Слышишь, что староста
пишет? доходу «тысящи яко две помене»! А тут дорогу надо строить, школы заводить, в Обломовку ехать; там негде жить, дома
еще нет… Какая же свадьба? Что ты выдумал?
Он обрадовался предложению Ольги поберечься и не приходить в воскресенье и
написал ей, что, действительно, для совершенного выздоровления нужно просидеть
еще несколько дней дома.
Обломов боялся, чтоб и ему не пришлось идти по мосткам на ту сторону, спрятался от Никиты,
написав в ответ, что у него сделалась маленькая опухоль в горле, что он не решается
еще выходить со двора и что «жестокая судьба лишает его счастья
еще несколько дней видеть ненаглядную Ольгу».
— Да, я пишу вторую часть Двух Начал, — сказал Голенищев, вспыхнув от удовольствия при этом вопросе, — то есть, чтобы быть точным, я не
пишу еще, но подготовляю, собираю материалы. Она будет гораздо обширнее и захватит почти все вопросы. У нас, в России, не хотят понять, что мы наследники Византии, — начал он длинное, горячее объяснение.
Неточные совпадения
Хлестаков (
пишет). Нет, мне
еще хочется пожить здесь. Пусть завтра.
Трудно было дышать в зараженном воздухе; стали опасаться, чтоб к голоду не присоединилась
еще чума, и для предотвращения зла, сейчас же составили комиссию,
написали проект об устройстве временной больницы на десять кроватей, нащипали корпии и послали во все места по рапорту.
«Сатурн, —
писал он, — был обременен годами и имел согбенный вид, но
еще мог некоторое совершить.
Дети бегали по всему дому, как потерянные; Англичанка поссорилась с экономкой и
написала записку приятельнице, прося приискать ей новое место; повар ушел
еще вчера со двора, во время обеда; черная кухарка и кучер просили расчета.
— Всё молодость, окончательно ребячество одно. Ведь покупаю, верьте чести, так, значит, для славы одной, что вот Рябинин, а не кто другой у Облонского рощу купил. А
еще как Бог даст расчеты найти. Верьте Богу. Пожалуйте-с. Условьице
написать…