Неточные совпадения
Захар только отвернется куда-нибудь, Анисья смахнет пыль со столов, с
диванов, откроет форточку, поправит шторы, приберет к месту кинутые посреди комнаты сапоги, повешенные
на парадных креслах панталоны, переберет все платья, даже бумаги, карандаши, ножичек, перья
на столе — все положит в порядке; взобьет измятую постель, поправит
подушки — и все в три приема; потом окинет еще беглым взглядом всю комнату, подвинет какой-нибудь стул, задвинет полуотворенный ящик комода, стащит салфетку со стола и быстро скользнет в кухню, заслыша скрипучие сапоги Захара.
Позы, жесты ее исполнены достоинства; она очень ловко драпируется в богатую шаль, так кстати обопрется локтем
на шитую
подушку, так величественно раскинется
на диване. Ее никогда не увидишь за работой: нагибаться, шить, заниматься мелочью нейдет к ее лицу, важной фигуре. Она и приказания слугам и служанкам отдавала небрежным тоном, коротко и сухо.
Надо бы взять костяной ножик, да его нет; можно, конечно, спросить и столовый, но Обломов предпочел положить книгу
на свое место и направиться к
дивану; только что он оперся рукой в шитую
подушку, чтоб половчей приладиться лечь, как Захар вошел в комнату.
Он вяло напился чаю, не тронул ни одной книги, не присел к столу, задумчиво закурил сигару и сел
на диван. Прежде бы он лег, но теперь отвык, и его даже не тянуло к
подушке; однако ж он уперся локтем в нее — признак, намекавший
на прежние наклонности.
— Что ж, там много бывает? — спросил Обломов, глядя, чрез распахнувшийся платок,
на высокую, крепкую, как
подушка дивана, никогда не волнующуюся грудь.
— Несчастный, что я наделал! — говорил он, переваливаясь
на диван лицом к
подушке. — Свадьба! Этот поэтический миг в жизни любящихся, венец счастья — о нем заговорили лакеи, кучера, когда еще ничего не решено, когда ответа из деревни нет, когда у меня пустой бумажник, когда квартира не найдена…
— Это совсем вчерашняя песня, — заметил он вслух, — и кто это им сочиняет! Недостает, чтобы железнодорожник аль жид проехали и девушек пытали: эти всех бы победили. — И, почти обидевшись, он тут же и объявил, что ему скучно, сел на диван и вдруг задремал. Хорошенькое личико его несколько побледнело и откинулось
на подушку дивана.
Я не люблю его за эту манеру обращаться с прислугой. Мы долго молчали. Я сидел, откинувшись
на подушки дивана, а он все ходил и ходил. Казалось, он думал что-то… И наконец, остановившись передо мною, он спросил деловым тоном:
— Вот прекрасно — с какими чувствами! Не прикажете ли все сидеть да плакать? Подите вон: видеть вас не могу! Наказал меня бог, по милости папеньки. Наденька теперь, я думаю, уж совсем оделась. — При этих словах Юлия снова залилась слезами и упала
на подушку дивана.
— Молчи, пожалуйста, молчи! — И с этим нервно кинула ему в лицо оборванную кисть и, упав лицом и грудью
на подушку дивана, тихо, но неудержимо зарыдала.
Неточные совпадения
На третий день после ссоры князь Степан Аркадьич Облонский — Стива, как его звали в свете, — в обычайный час, то есть в 8 часов утра, проснулся не в спальне жены, а в своем кабинете,
на сафьянном
диване. Он повернул свое полное, выхоленное тело
на пружинах
дивана, как бы желая опять заснуть надолго, с другой стороны крепко обнял
подушку и прижался к ней щекой; но вдруг вскочил, сел
на диван и открыл глаза.
— Правда, с такой дороги и очень нужно отдохнуть. Вот здесь и расположитесь, батюшка,
на этом
диване. Эй, Фетинья, принеси перину,
подушки и простыню. Какое-то время послал Бог: гром такой — у меня всю ночь горела свеча перед образом. Эх, отец мой, да у тебя-то, как у борова, вся спина и бок в грязи! где так изволил засалиться?
После обеда господин выкушал чашку кофею и сел
на диван, подложивши себе за спину
подушку, которую в русских трактирах вместо эластической шерсти набивают чем-то чрезвычайно похожим
на кирпич и булыжник.
Пообедав, протянулся он опять
на диван, но заснуть уже не мог, а лежал без движения, ничком, уткнув лицо в
подушку.
Да! лучше выбросить! — повторял он, опять садясь
на диван, — и сейчас, сию минуту, не медля!..» Но вместо того голова его опять склонилась
на подушку; опять оледенил его нестерпимый озноб; опять он потащил
на себя шинель.