Неточные совпадения
Несмотря
на все эти причуды, другу его, Штольцу, удавалось вытаскивать его в люди; но Штольц часто отлучался из Петербурга в Москву, в Нижний, в Крым, а потом и за границу — и без него Обломов опять ввергался весь по
уши в свое одиночество и уединение, из которого могло его вывести только что-нибудь необыкновенное, выходящее из ряда ежедневных явлений жизни; но подобного ничего не было и не предвиделось впереди.
Он вздыхал, проклинал себя, ворочался с боку
на бок, искал виноватого и не находил. Охи и вздохи его достигли даже до
ушей Захара.
— Сбоку, — подхватила Пелагея Ивановна, — означает вести; брови чешутся — слезы; лоб — кланяться; с правой стороны чешется — мужчине, с левой — женщине;
уши зачешутся — значит, к дождю, губы — целоваться, усы — гостинцы есть, локоть —
на новом месте спать, подошвы — дорога…
Но угар случался частенько. Тогда все валяются вповалку по постелям; слышится оханье, стоны; один обложит голову огурцами и повяжется полотенцем, другой положит клюквы в
уши и нюхает хрен, третий в одной рубашке уйдет
на мороз, четвертый просто валяется без чувств
на полу.
Наконец набежали
на мальчишек и начали чинить правосудие: кого за волосы, кого за
уши, иному подзатыльника; пригрозили и отцам их.
В начале пятого часа Захар осторожно, без шума, отпер переднюю и
на цыпочках пробрался в свою комнату; там он подошел к двери барского кабинета и сначала приложил к ней
ухо, потом присел и приставил к замочной скважине глаз.
— Трудно отвечать
на этот вопрос! всякая! Иногда я с удовольствием слушаю сиплую шарманку, какой-нибудь мотив, который заронился мне в память, в другой раз уйду
на половине оперы; там Мейербер зашевелит меня; даже песня с барки: смотря по настроению! Иногда и от Моцарта
уши зажмешь…
Щеки и
уши рдели у нее от волнения; иногда
на свежем лице ее вдруг сверкала игра сердечных молний, вспыхивал луч такой зрелой страсти, как будто она сердцем переживала далекую будущую пору жизни, и вдруг опять потухал этот мгновенный луч, опять голос звучал свежо и серебристо.
Он лежал
на спине и наслаждался последними следами вчерашнего свидания. «Люблю, люблю, люблю», — дрожало еще в его
ушах лучше всякого пения Ольги; еще
на нем покоились последние лучи ее глубокого взгляда. Он дочитывал в нем смысл, определял степень ее любви и стал было забываться сном, как вдруг…
— Мы мало где бываем. Братец с Михеем Андреичем
на тоню ходят,
уху там варят, а мы всё дома.
Он был лет сорока, с прямым хохлом
на лбу и двумя небрежно
на ветер пущенными такими же хохлами
на висках, похожими
на собачьи
уши средней величины. Серые глаза не вдруг глядели
на предмет, а сначала взглядывали украдкой, а во второй раз уж останавливались.
Отчего прежде, если подгорит жаркое, переварится рыба в
ухе, не положится зелени в суп, она строго, но с спокойствием и достоинством сделает замечание Акулине и забудет, а теперь, если случится что-нибудь подобное, она выскочит из-за стола, побежит
на кухню, осыплет всею горечью упреков Акулину и даже надуется
на Анисью, а
на другой день присмотрит сама, положена ли зелень, не переварилась ли рыба.
Илья Ильич позавтракал, прослушал, как Маша читает по-французски, посидел в комнате у Агафьи Матвеевны, смотрел, как она починивала Ванечкину курточку, переворачивая ее раз десять то
на ту, то
на другую сторону, и в то же время беспрестанно бегала в кухню посмотреть, как жарится баранина к обеду, не пора ли заваривать
уху.
— Кто ж будет хлопотать, если не я? — сказала она. — Вот только положу две заплатки здесь, и
уху станем варить. Какой дрянной мальчишка этот Ваня!
На той неделе заново вычинила куртку — опять разорвал! Что смеешься? — обратилась она к сидевшему у стола Ване, в панталонах и в рубашке об одной помочи. — Вот не починю до утра, и нельзя будет за ворота бежать. Мальчишки, должно быть, разорвали: дрался — признавайся?
Там,
на большом круглом столе, дымилась
уха. Обломов сел
на свое место, один
на диване, около него, справа
на стуле, Агафья Матвеевна, налево,
на маленьком детском стуле с задвижкой, усаживался какой-то ребенок лет трех. Подле него садилась Маша, уже девочка лет тринадцати, потом Ваня и, наконец, в этот день и Алексеев сидел напротив Обломова.
Последовало молчание. Хозяйка принесла работу и принялась сновать иглой взад и вперед, поглядывая по временам
на Илью Ильича,
на Алексеева и прислушиваясь чуткими
ушами, нет ли где беспорядка, шума, не бранится ли
на кухне Захар с Анисьей, моет ли посуду Акулина, не скрипнула ли калитка
на дворе, то есть не отлучился ли дворник в «заведение».
Неточные совпадения
Да, видно, Бог прогневался. // Как восемь лет исполнилось // Сыночку моему, // В подпаски свекор сдал его. // Однажды жду Федотушку — // Скотина уж пригналася, //
На улицу иду. // Там видимо-невидимо // Народу! Я прислушалась // И бросилась в толпу. // Гляжу, Федота бледного // Силантий держит за
ухо. // «Что держишь ты его?» // — Посечь хотим маненичко: // Овечками прикармливать // Надумал он волков! — // Я вырвала Федотушку, // Да с ног Силантья-старосту // И сбила невзначай.
А именно, еще во времена политеизма,
на именинном пироге у Грустилова всем лучшим гостям подали
уху стерляжью, а штаб-офицеру, — разумеется, без ведома хозяина, — досталась
уха из окуней.
Вронский снял с своей головы мягкую с большими полями шляпу и отер платком потный лоб и отпущенные до половины
ушей волосы, зачесанные назад и закрывавшие его лысину. И, взглянув рассеянно
на стоявшего еще и приглядывавшегося к нему господина, он хотел пройти.
«Неужели это правда?» подумал Левин и оглянулся
на невесту. Ему несколько сверху виднелся ее профиль, и по чуть заметному движению ее губ и ресниц он знал, что она почувствовала его взгляд. Она не оглянулась, но высокий сборчатый воротничок зашевелился, поднимаясь к ее розовому маленькому
уху. Он видел, что вздох остановился в ее груди, и задрожала маленькая рука в высокой перчатке, державшая свечу.
Вронский чувствовал эти направленные
на него со всех сторон глаза, но он ничего не видел, кроме
ушей и шеи своей лошади, бежавшей ему навстречу земли и крупа и белых ног Гладиатора, быстро отбивавших такт впереди его и остававшихся всё в одном и том же расстоянии.