Неточные совпадения
— Эх, ты! Не знаешь
ничего. Да все мошенники натурально пишут — уж это ты мне поверь! Вот, например, — продолжал он, указывая на Алексеева, — сидит честная душа, овца овцой, а напишет ли он натурально? —
Никогда. А родственник его, даром что свинья
и бестия, тот напишет.
И ты не напишешь натурально! Стало быть, староста твой уж потому бестия, что ловко
и натурально написал. Видишь ведь, как прибрал слово к слову: «Водворить на место жительства».
Илье Ильичу не нужно было пугаться так своего начальника, доброго
и приятного в обхождении человека: он
никогда никому дурного не сделал, подчиненные были как нельзя более довольны
и не желали лучшего. Никто
никогда не слыхал от него неприятного слова, ни крика, ни шуму; он
никогда ничего не требует, а все просит. Дело сделать — просит, в гости к себе — просит
и под арест сесть — просит. Он
никогда никому не сказал ты; всем вы:
и одному чиновнику
и всем вместе.
Он понял, что ему досталось в удел семейное счастье
и заботы об имении. До тех пор он
и не знал порядочно своих дел: за него заботился иногда Штольц. Не ведал он хорошенько ни дохода, ни расхода своего, не составлял
никогда бюджета —
ничего.
В газетах ни разу никому не случилось прочесть чего-нибудь подобного об этом благословенном Богом уголке.
И никогда бы
ничего и не было напечатано,
и не слыхали бы про этот край, если б только крестьянская вдова Марина Кулькова, двадцати восьми лет, не родила зараз четырех младенцев, о чем уже умолчать никак было нельзя.
Как в организме нет у него
ничего лишнего, так
и в нравственных отправлениях своей жизни он искал равновесия практических сторон с тонкими потребностями духа. Две стороны шли параллельно, перекрещиваясь
и перевиваясь на пути, но
никогда не запутываясь в тяжелые, неразрешаемые узлы.
— Как, ты
и это помнишь, Андрей? Как же! Я мечтал с ними, нашептывал надежды на будущее, развивал планы, мысли
и… чувства тоже, тихонько от тебя, чтоб ты на смех не поднял. Там все это
и умерло, больше не повторялось
никогда! Да
и куда делось все — отчего погасло? Непостижимо! Ведь ни бурь, ни потрясений не было у меня; не терял я
ничего; никакое ярмо не тяготит моей совести: она чиста, как стекло; никакой удар не убил во мне самолюбия, а так, Бог знает отчего, все пропадает!
Штольц сказал про него, что он апатичен, что
ничто его не занимает, что все угасло в нем… Вот ей
и захотелось посмотреть, все ли угасло,
и она пела, пела… как
никогда…
Вино он брал с биржи
и прятал сам,
и сам доставал; но на столе
никогда никто не видал
ничего, кроме графина водки, настоенной смородинным листом; вино же выпивалось в светлице.
Сама Агафья Матвеевна не в силах была не только пококетничать с Обломовым, показать ему каким-нибудь признаком, что в ней происходит, но она, как сказано,
никогда не сознавала
и не понимала этого, даже забыла, что несколько времени назад этого
ничего не происходило в ней,
и любовь ее высказалась только в безграничной преданности до гроба.
Он этого не соображал
ничего и только ждал от нее многого впереди, но далеко впереди, не проча
никогда ее себе в подруги.
Не обольстит его никакая нарядная ложь,
и ничто не совлечет на фальшивый путь; пусть волнуется около него целый океан дряни, зла, пусть весь мир отравится ядом
и пойдет навыворот —
никогда Обломов не поклонится идолу лжи, в душе его всегда будет чисто, светло, честно…
С полгода по смерти Обломова жила она с Анисьей
и Захаром в дому, убиваясь горем. Она проторила тропинку к могиле мужа
и выплакала все глаза, почти
ничего не ела, не пила, питалась только чаем
и часто по ночам не смыкала глаз
и истомилась совсем. Она
никогда никому не жаловалась
и, кажется, чем более отодвигалась от минуты разлуки, тем больше уходила в себя, в свою печаль,
и замыкалась от всех, даже от Анисьи. Никто не знал, каково у ней на душе.
Неточные совпадения
Определенного
ничего не было, но Степана Аркадьича
никогда почти не было дома, денег тоже
никогда почти не было,
и подозрения неверностей постоянно мучали Долли,
и она уже отгоняла их от себя, боясь испытанного страдания ревности.
Всё это она говорила весело, быстро
и с особенным блеском в глазах; но Алексей Александрович теперь не приписывал этому тону ее никакого значения. Он слышал только ее слова
и придавал им только тот прямой смысл, который они имели.
И он отвечал ей просто, хотя
и шутливо. Во всем разговоре этом не было
ничего особенного, но
никогда после без мучительной боли стыда Анна не могла вспомнить всей этой короткой сцены.
— Положим, какой-то неразумный ridicule [смешное] падает на этих людей, но я
никогда не видел в этом
ничего, кроме несчастия,
и всегда сочувствовал ему», сказал себе Алексей Александрович, хотя это
и было неправда,
и он
никогда не сочувствовал несчастиям этого рода, а тем выше ценил себя, чем чаще были примеры жен, изменяющих своим мужьям.
— Во-первых, я его
ничего не просил передавать тебе, во-вторых, я
никогда не говорю неправды. А главное, я хотел остаться
и остался, — сказал он хмурясь. — Анна, зачем, зачем? — сказал он после минуты молчания, перегибаясь к ней,
и открыл руку, надеясь, что она положит в нее свою.
Теперь или
никогда надо было объясниться; это чувствовал
и Сергей Иванович. Всё, во взгляде, в румянце, в опущенных глазах Вареньки, показывало болезненное ожидание. Сергей Иванович видел это
и жалел ее. Он чувствовал даже то, что
ничего не сказать теперь значило оскорбить ее. Он быстро в уме своем повторял себе все доводы в пользу своего решения. Он повторял себе
и слова, которыми он хотел выразить свое предложение; но вместо этих слов, по какому-то неожиданно пришедшему ему соображению, он вдруг спросил: