Неточные совпадения
Зима, как неприступная, холодная красавица, выдерживает свой характер вплоть до узаконенной
поры тепла; не дразнит неожиданными оттепелями и не гнет в три дуги неслыханными морозами; все
идет обычным, предписанным природой общим порядком.
Так, например, однажды часть галереи с одной стороны дома вдруг обрушилась и погребла под развалинами своими наседку с цыплятами; досталось бы и Аксинье, жене Антипа, которая уселась было под галереей с донцом, да на ту
пору, к счастью своему,
пошла за мочками.
— А! Э! Вот от кого! — поднялось со всех сторон. — Да как это он еще жив по сю
пору? Поди ты, еще не умер! Ну,
слава Богу! Что он пишет?
— Платье несу к портнихе;
послала щеголиха-то моя: вишь, широко! А как станем с Дуняшей тушу-то стягивать, так руками после дня три делать ничего нельзя: все обломаешь! Ну, мне
пора. Прощайте, пока.
По мере того как она
шла, лицо ее прояснялось, дыхание становилось реже и покойнее, и она опять
пошла ровным шагом. Она видела, как свято ее «никогда» для Обломова, и
порыв гнева мало-помалу утихал и уступал место сожалению. Она
шла все тише, тише…
«Как можно! А как не отдашь в срок? если дела
пойдут плохо, тогда подадут ко взысканию, и имя Обломова, до сих
пор чистое, неприкосновенное…» Боже сохрани! Тогда прощай его спокойствие, гордость… нет, нет! Другие займут да потом и мечутся, работают, не спят, точно демона впустят в себя. Да, долг — это демон, бес, которого ничем не изгонишь, кроме денег!
Шли годы, а они не уставали жить. Настала и тишина, улеглись и
порывы; кривизны жизни стали понятны, выносились терпеливо и бодро, а жизнь все не умолкала у них.
— Отчего? Что с тобой? — начал было Штольц. — Ты знаешь меня: я давно задал себе эту задачу и не отступлюсь. До сих
пор меня отвлекали разные дела, а теперь я свободен. Ты должен жить с нами, вблизи нас: мы с Ольгой так решили, так и будет.
Слава Богу, что я застал тебя таким же, а не хуже. Я не надеялся… Едем же!.. Я готов силой увезти тебя! Надо жить иначе, ты понимаешь как…
— Все-таки позвольте прибегнуть к вам при случае, — прибавил он вслух. — А теперь нам, я полагаю, брат,
пора пойти потолковать с приказчиком.
—
Пора идти. Нелепый город, точно его черт палкой помешал. И все в нем рычит: я те не Европа! Однако дома строят по-европейски, все эдакие вольные и уродливые переводы с венского на московский. Обок с одним таким уродищем притулился, нагнулся в улицу серенький курятничек в три окна, а над воротами — вывеска: кто-то «предсказывает будущее от пяти часов до восьми», — больше, видно, не может, фантазии не хватает. Будущее! — Кутузов широко усмехнулся:
Неточные совпадения
Хлестаков. Нет, батюшка меня требует. Рассердился старик, что до сих
пор ничего не выслужил в Петербурге. Он думает, что так вот приехал да сейчас тебе Владимира в петлицу и дадут. Нет, я бы
послал его самого потолкаться в канцелярию.
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, — из чего же ты споришь? (Кричит в окно.)Скорей, скорей! вы тихо
идете. Ну что, где они? А? Да говорите же оттуда — все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна, с досадою.)Такой глупый: до тех
пор, пока не войдет в комнату, ничего не расскажет!
Давно
пора бы каждому // Вернуть своей дорогою — // Они рядком
идут!
Тотчас же за селением //
Шла Волга, а за Волгою // Был город небольшой // (Сказать точнее, города // В ту
пору тени не было, // А были головни: // Пожар все снес третьеводни).
Поняли, что кому-нибудь да надо верх взять, и
послали сказать соседям: будем друг с дружкой до тех
пор головами тяпаться, пока кто кого перетяпает.