Она усмехнулась и спряталась. Обломов махнул и ему рукой, чтоб он
шел вон. Он прилег на шитую подушку головой, приложил руку к сердцу и стал прислушиваться, как оно стучит.
Неточные совпадения
И, не дожидаясь ответа, Захар
пошел было
вон. Обломову стало немного неловко от собственного промаха. Он быстро нашел другой повод сделать Захара виноватым.
— Да, право, — продолжал Захар с большим жаром. —
Вон, говорят, какое-то неслыханное чудовище привезли: его бы поглядели. В тиатр или маскарад бы
пошли, а тут бы без вас и переехали.
— Другой — кого ты разумеешь — есть голь окаянная, грубый, необразованный человек, живет грязно, бедно, на чердаке; он и выспится себе на войлоке где-нибудь на дворе. Что этакому сделается? Ничего. Трескает-то он картофель да селедку. Нужда мечет его из угла в угол, он и бегает день-деньской. Он, пожалуй, и переедет на новую квартиру.
Вон, Лягаев, возьмет линейку под мышку да две рубашки в носовой платок и
идет… «Куда, мол, ты?» — «Переезжаю», — говорит. Вот это так «другой»! А я, по-твоему, «другой» — а?
— Ну, это что? — говорил все тот же лакей. — Коли ругается, так это
слава Богу, дай Бог такому здоровья… А как все молчит; ты
идешь мимо, а он глядит, глядит, да и вцепится,
вон как тот, у которого я жил. А ругается, так ничего…
—
Вон велели
идти, не дали досказать… — возразил Захар.
— Ольга, — торопливо начал он и взял ее за руку, —
пойдем отсюда
вон туда, где никого нет. Сядем здесь.
— Неловко с рукавами, — оправдывалась она, — нынче ведь
вон какие
пошли платья, рукава все выпачкаешь.
«
Вона,
пошел!» — думал Захар, крупно мигая, в тоскливом ожидании «жалких слов».
— Ах, нет! Ты все свое! Как не надоест! Что такое я хотела сказать?.. Ну, все равно, после вспомню. Ах, как здесь хорошо: листья все упали, feuilles d’automne [осенние листья (фр.).] — помнишь Гюго? Там
вон солнце, Нева…
Пойдем к Неве, покатаемся в лодке…
— Не трус, а осторожен… Но
пойдем, ради Бога, отсюда, Ольга: смотри,
вон карета подъезжает. Не знакомые ли? Ах! Так в пот и бросает…
Пойдем,
пойдем… — боязливо говорил он и заразил страхом и ее.
Андрей молча, медленно вышел
вон, медленно, задумчиво
шел он двором и сел в карету, а Обломов сел на диван, оперся локтями на стол и закрыл лицо руками.
Сказав это, он вдруг смутился и побледнел: опять одно недавнее ужасное ощущение мертвым холодом прошло по душе его; опять ему вдруг стало совершенно ясно и понятно, что он сказал сейчас ужасную ложь, что не только никогда теперь не придется ему успеть наговориться, но уже ни об чем больше, никогда и ни с кем, нельзя ему теперь говорить. Впечатление этой мучительной мысли было так сильно, что он, на мгновение, почти совсем забылся, встал с места и, не глядя ни на кого,
пошел вон из комнаты.
Неточные совпадения
Лука Лукич (летит
вон почти бегом и говорит в сторону).Ну
слава богу! авось не заглянет в классы!
Я не люблю церемонии. Напротив, я даже стараюсь всегда проскользнуть незаметно. Но никак нельзя скрыться, никак нельзя! Только выйду куда-нибудь, уж и говорят: «
Вон, говорят, Иван Александрович
идет!» А один раз меня приняли даже за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты и сделали ружьем. После уже офицер, который мне очень знаком, говорит мне: «Ну, братец, мы тебя совершенно приняли за главнокомандующего».
Марья Антоновна. Да, право, маменька, чрез минуты две всё узнаем. Уж скоро Авдотья должна прийти. (Всматривается в окно и вскрикивает.)Ах, маменька, маменька! кто-то
идет,
вон в конце улицы.
Вон от барина // Посол
идет: откушали!
— Да, вот ты бы не впустил! Десять лет служил да кроме милости ничего не видал, да ты бы
пошел теперь да и сказал: пожалуйте, мол,
вон! Ты политику-то тонко понимаешь! Так — то! Ты бы про себя помнил, как барина обирать, да енотовые шубы таскать!