Неточные совпадения
Но это все было давно, еще в ту нежную пору, когда человек во всяком другом человеке предполагает искреннего друга и влюбляется почти во всякую
женщину и всякой готов предложить руку и
сердце, что иным даже и удается совершить, часто к великому прискорбию потом на всю остальную жизнь.
— Не могу равнодушно вспомнить Casta diva, — сказал он, пропев начало каватины, — как выплакивает
сердце эта
женщина!
Положим, Ольга не дюжинная девушка, у которой
сердце можно пощекотать усами, тронуть слух звуком сабли; но ведь тогда надо другое… силу ума, например, чтобы
женщина смирялась и склоняла голову перед этим умом, чтоб и свет кланялся ему…
— Да, теперь, может быть, когда уже видели, как плачет о вас
женщина… Нет, — прибавила она, — у вас нет
сердца. Вы не хотели моих слез, говорите вы, так бы и не сделали, если б не хотели…
— А если, — начала она горячо вопросом, — вы устанете от этой любви, как устали от книг, от службы, от света; если со временем, без соперницы, без другой любви, уснете вдруг около меня, как у себя на диване, и голос мой не разбудит вас; если опухоль у
сердца пройдет, если даже не другая
женщина, а халат ваш будет вам дороже?..
Потом, она так доступна чувству сострадания, жалости! У ней нетрудно вызвать слезы; к
сердцу ее доступ легок. В любви она так нежна; во всех ее отношениях ко всем столько мягкости, ласкового внимания — словом, она
женщина!
Обломов хотя и прожил молодость в кругу всезнающей, давно решившей все жизненные вопросы, ни во что не верующей и все холодно, мудро анализирующей молодежи, но в душе у него теплилась вера в дружбу, в любовь, в людскую честь, и сколько ни ошибался он в людях, сколько бы ни ошибся еще, страдало его
сердце, но ни разу не пошатнулось основание добра и веры в него. Он втайне поклонялся чистоте
женщины, признавал ее власть и права и приносил ей жертвы.
— Ради Бога, воротись! — не голосом, а слезами кричал он. — Ведь и преступника надо выслушать… Боже мой! Есть ли
сердце у ней?.. Вот
женщины!
Как он тревожился, когда, за небрежное объяснение, взгляд ее становился сух, суров, брови сжимались и по лицу разливалась тень безмолвного, но глубокого неудовольствия. И ему надо было положить двои, трои сутки тончайшей игры ума, даже лукавства, огня и все свое уменье обходиться с
женщинами, чтоб вызвать, и то с трудом, мало-помалу, из
сердца Ольги зарю ясности на лицо, кротость примирения во взгляд и в улыбку.
— Брат, что с тобой! ты несчастлив! — сказала она, положив ему руку на плечо, — и в этих трех словах, и в голосе ее — отозвалось, кажется, все, что есть великого в
сердце женщины: сострадание, самоотвержение, любовь.
Заставить, чтоб мать желала смерти своего ребенка, а иногда и больше — сделать из нее его палача, а потом ее казнить нашим палачом или покрыть ее позором, если
сердце женщины возьмет верх, — какое умное и нравственное устройство!
Неточные совпадения
Она вспоминала не одну себя, но всех
женщин, близких и знакомых ей; она вспомнила о них в то единственное торжественное для них время, когда они, так же как Кити, стояли под венцом с любовью, надеждой и страхом в
сердце, отрекаясь от прошедшего и вступая в таинственное будущее.
Константин Левин заглянул в дверь и увидел, что говорит с огромной шапкой волос молодой человек в поддевке, а молодая рябоватая
женщина, в шерстяном платье без рукавчиков и воротничков, сидит на диване. Брата не видно было. У Константина больно сжалось
сердце при мысли о том, в среде каких чужих людей живет его брат. Никто не услыхал его, и Константин, снимая калоши, прислушивался к тому, что говорил господин в поддевке. Он говорил о каком-то предприятии.
Никогда еще не проходило дня в ссоре. Нынче это было в первый раз. И это была не ссора. Это было очевидное признание в совершенном охлаждении. Разве можно было взглянуть на нее так, как он взглянул, когда входил в комнату за аттестатом? Посмотреть на нее, видеть, что
сердце ее разрывается от отчаяния, и пройти молча с этим равнодушно-спокойным лицом? Он не то что охладел к ней, но он ненавидел ее, потому что любил другую
женщину, — это было ясно.
«Без чести, без
сердца, без религии, испорченная
женщина!
—
Женщина, которая не угадала
сердцем, в чем лежит счастье и честь ее сына, у той нет
сердца.