Неточные совпадения
Там караулила Ольга Андрея, когда он уезжал из дома по делам, и, завидя его,
спускалась вниз, пробегала великолепный цветник, длинную тополевую аллею и бросалась
на грудь к мужу, всегда с пылающими от радости щеками, с блещущим взглядом, всегда с одинаким жаром нетерпеливого счастья, несмотря
на то, что уже пошел не первый и не второй год ее замужества.
Однажды у Проходимцевой состоялись живые картины. Были только свои. Он представлял Иакова, она — Рахиль. Она держала в руках наклоненную амфору, складки ее туники
спускались на груди и как-то случайно расстроились… Он протягивал губы («и как он уморительно их протягивал… глупушка мой!» — думалось ей)…
Он был бледен, как платок, и хорошенькая головка, на которой заметна была только тень того воинственного восторга, который одушевлял ее за минуту перед этим, как-то страшно углубилась между плеч и
спустилась на грудь.
Являлась она не иначе как в черном платье, в черных гипюрах, в черных перчатках, с черными четками на шее, с которых
спускался на грудь черный крест, сделанный так, что имел вид креста сломанного.
Неточные совпадения
Она вертела в пальцах тонкий стебелек полевого цветка, легкая мантилья
спустилась ей
на локти, и широкие серые ленты шляпы прильнули к ее
груди.
Сверху
спускалась Лидия. Она садилась в угол, за роялью, и чужими глазами смотрела оттуда, кутая, по привычке,
грудь свою газовым шарфом. Шарф был синий, от него
на нижнюю часть лица ее ложились неприятные тени. Клим был доволен, что она молчит, чувствуя, что, если б она заговорила, он стал бы возражать ей. Днем и при людях он не любил ее.
Самгин
спустился вниз к продавцу каталогов и фотографий. Желтолицый человечек, в шелковой шапочке, не отрывая правый глаз от газеты, сказал, что у него нет монографии о Босхе, но возможно, что они имеются в книжных магазинах. В книжном магазине нашлась монография
на французском языке. Дома, после того, как фрау Бальц накормила его жареным гусем, картофельным салатом и карпом, Самгин закурил, лег
на диван и, поставив
на грудь себе тяжелую книгу, стал рассматривать репродукции.
Чистая белая рубаха, застегнутая у горла и кистей, ложилась короткими, мягкими складками около ее стана; крупные желтые бусы в два ряда
спускались с шеи
на грудь.
Из первых учеников я давно
спустился к середине и нахожу это наиболее для себя подходящим: честолюбие меня не мучит, тройки не огорчают… А зато
на пруду в эти лунные ночи
грудь дышит так полно, и под свободные движения так хорошо работает воображение… Луна подымается, заглядывает в пустые окна мертвого замка, выхватывает золотой карниз, приводит в таинственное осторожное движение какие-то неясные тени… Что-то шевелится, что-то дышит, что-то оживает…