Неточные совпадения
Илья Иванович иногда возьмет и книгу в руки — ему все равно, какую-нибудь. Он и
не подозревал в чтении существенной потребности, а считал его роскошью,
таким делом, без которого легко и обойтись можно,
так точно, как можно иметь картину на стене, можно и
не иметь, можно
пойти прогуляться, можно и
не пойти: от этого ему все равно, какая бы ни была книга; он смотрел на нее, как на вещь, назначенную для развлечения, от скуки и от нечего делать.
— Как же
не беда? — продолжал Обломов. — Мужики были
так себе, ничего
не слышно, ни хорошего, ни дурного, делают свое
дело, ни за чем
не тянутся; а теперь развратятся!
Пойдут чаи, кофеи, бархатные штаны, гармоники, смазные сапоги…
не будет проку!
— У нас, в Обломовке, этак каждый праздник готовили, — говорил он двум поварам, которые приглашены были с графской кухни, — бывало, пять пирожных подадут, а соусов что,
так и
не пересчитаешь! И целый
день господа-то кушают, и на другой
день. А мы
дней пять доедаем остатки. Только доели, смотришь, гости приехали — опять
пошло, а здесь раз в год!
— Я
не такой теперь… что был тогда, Андрей, — сказал он наконец, —
дела мои,
слава Богу, в порядке: я
не лежу праздно, план почти кончен, выписываю два журнала; книги, что ты оставил, почти все прочитал…
— Вообразите, — сказала она, выходя из магазина, — каждый
день бывал у нас, потом вдруг пропал. Мы собрались за границу; я
послала к нему — сказали, что болен,
не принимает:
так и
не видались.
— Боже мой, если б я знал, что
дело идет об Обломове, мучился ли бы я
так! — сказал он, глядя на нее
так ласково, с
такою доверчивостью, как будто у ней
не было этого ужасного прошедшего. На сердце у ней
так повеселело, стало празднично. Ей было легко. Ей стало ясно, что она стыдилась его одного, а он
не казнит ее,
не бежит! Что ей за
дело до суда целого света!
«Законное
дело» братца удалось сверх ожидания. При первом намеке Тарантьева на скандалезное
дело Илья Ильич вспыхнул и сконфузился; потом
пошли на мировую, потом выпили все трое, и Обломов подписал заемное письмо, сроком на четыре года; а через месяц Агафья Матвеевна подписала
такое же письмо на имя братца,
не подозревая, что
такое и зачем она подписывает. Братец сказали, что это нужная бумага по дому, и велели написать: «К сему заемному письму такая-то (чин, имя и фамилия) руку приложила».
— Что! — говорил он, глядя на Ивана Матвеевича. — Подсматривать за Обломовым да за сестрой, какие они там пироги пекут, да и того… свидетелей!
Так тут и немец ничего
не сделает. А ты теперь вольный казак: затеешь следствие — законное
дело! Небойсь, и немец струсит, на мировую
пойдет.
—
Не говори,
не говори! — остановила его она. — Я опять, как на той неделе, буду целый
день думать об этом и тосковать. Если в тебе погасла дружба к нему,
так из любви к человеку ты должен нести эту заботу. Если ты устанешь, я одна
пойду и
не выйду без него: он тронется моими просьбами; я чувствую, что я заплачу горько, если увижу его убитого, мертвого! Может быть, слезы…
Анисью, которую он однажды застал там, он обдал
таким презрением, погрозил
так серьезно локтем в грудь, что она боялась заглядывать к нему. Когда
дело было перенесено в высшую инстанцию, на благоусмотрение Ильи Ильича, барин
пошел было осмотреть и распорядиться как следует, построже, но, всунув в дверь к Захару одну голову и поглядев с минуту на все, что там было, он только плюнул и
не сказал ни слова.
— Отчего? Что с тобой? — начал было Штольц. — Ты знаешь меня: я давно задал себе эту задачу и
не отступлюсь. До сих пор меня отвлекали разные
дела, а теперь я свободен. Ты должен жить с нами, вблизи нас: мы с Ольгой
так решили,
так и будет.
Слава Богу, что я застал тебя
таким же, а
не хуже. Я
не надеялся… Едем же!.. Я готов силой увезти тебя! Надо жить иначе, ты понимаешь как…
Неточные совпадения
Городничий. Полно вам, право, трещотки какие! Здесь нужная вещь:
дело идет о жизни человека… (К Осипу.)Ну что, друг, право, мне ты очень нравишься. В дороге
не мешает, знаешь, чайку выпить лишний стаканчик, — оно теперь холодновато.
Так вот тебе пара целковиков на чай.
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За
дело принялась. // Три года,
так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком
шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти
не избыть!
Таким образом оказывалось, что Бородавкин поспел как раз кстати, чтобы спасти погибавшую цивилизацию. Страсть строить на"песце"была доведена в нем почти до исступления.
Дни и ночи он все выдумывал, что бы
такое выстроить, чтобы оно вдруг, по выстройке, грохнулось и наполнило вселенную пылью и мусором. И
так думал и этак, но настоящим манером додуматься все-таки
не мог. Наконец, за недостатком оригинальных мыслей, остановился на том, что буквально
пошел по стопам своего знаменитого предшественника.
Слава о его путешествиях росла
не по
дням, а по часам, и
так как
день был праздничный, то глуповцы решились ознаменовать его чем-нибудь особенным.
На пятый
день отправились обратно в Навозную слободу и по дороге вытоптали другое озимое поле.
Шли целый
день и только к вечеру, утомленные и проголодавшиеся, достигли слободы. Но там уже никого
не застали. Жители, издали завидев приближающееся войско, разбежались, угнали весь скот и окопались в неприступной позиции. Пришлось брать с бою эту позицию, но
так как порох был
не настоящий, то, как ни палили, никакого вреда, кроме нестерпимого смрада, сделать
не могли.