Неточные совпадения
— А я, — продолжал Обломов голосом оскорбленного
и не оцененного по достоинству человека, — еще забочусь
день и ночь,
тружусь, иногда голова горит, сердце замирает, по
ночам не спишь, ворочаешься, все думаешь, как бы лучше… а о ком?
«Жениться? Ну… зачем же нет? // Оно и тяжело, конечно, // Но что ж, он молод и здоров, //
Трудиться день и ночь готов; // Он кое-как себе устроит // Приют смиренный и простой // И в нем Парашу успокоит. // Пройдет, быть может, год-другой — // Местечко получу — Параше // Препоручу хозяйство наше // И воспитание ребят… // И станем жить, и так до гроба // Рука с рукой дойдем мы оба, // И внуки нас похоронят…»
— А вот как, Юрий Дмитрич: я был смолоду рыбаком, не знал устали,
трудился день и ночь; раз пять тонул, заносило меня погодою к басурманам; словом, натерпелся всякого горя, а деньжонок не скопил.
Одна Лиза, — которая осталась после отца пятнадцати лет, — одна Лиза, не щадя своей нежной молодости, не щадя редкой красоты своей,
трудилась день и ночь — ткала холсты, вязала чулки, весною рвала цветы, а летом брала ягоды — и продавала их в Москве.
— Я всегда следовал и до конца бренных дней моей трудной жизни буду держаться правила, что горе тому дому, где владычествует жена, горе царству, коим повелевают многие. Верных моих слуг я люблю, караю только изменников. Для всех я
тружусь день и ночь, проливаю слезы и пот, видя зло, которое и хочу искоренить.
Неточные совпадения
— Первая из них, — начал он всхлипывающим голосом
и утирая кулаком будто бы слезы, — посвящена памяти моего благодетеля Ивана Алексеевича Мохова; вот нарисована его могила, а рядом с ней
и могила madame Пиколовой. Петька Пиколов, супруг ее (он теперь, каналья, без просыпу
день и ночь пьет), стоит над этими могилами пьяный, плачет
и говорит к могиле жены: «Ты для меня
трудилась на поле чести!..» — «А ты, — к могиле Ивана Алексеевича, — на поле труда
и пота!»
Мы ничего не имели в мыслях, кроме интересов казны; мы ничего не желали, кроме благополучного разрешения благих начинаний; мы
трудились, усердствовали, лезли из кожи
и в свободное от усердия время мечтали: о! если бы
и волки были сыты,
и овцы целы!.. Словом сказать, мы
день и ночь хлопотали о насаждении древа гражданственности.
И вот теперь нам говорят: вы должны претерпеть!
Так неугомонная волна
день и ночь без устали хлещет
и лижет гранитный берег: то старается вспрыгнуть на него, то снизу подмыть
и опрокинуть; долго она
трудится напрасно, каждый раз отброшена в дальнее море… но ничто ее не может успокоить:
и вот проходят годы,
и подмытая скала срывается с берега
и с гулом погружается в бездну,
и радостные волны пляшут
и шумят над ее могилой.
Итак,
трудись теперь, профессор мой почтенный, // Копти над книгами,
и день и ночь согбенный! // Пролей на знания людские новый свет, // Пиши творения высокие, поэт, — //
И жди, чтоб мелочей какой-нибудь издатель, // Любимцев публики бессовестный ласкатель. // Который разуметь язык недавно стал, // Пером завистливым тебя везде марал… // Конечно, для него довольно
и презренья!.. // Холодность публики — вот камень преткновенья, // Вот бич учености, талантов
и трудов! //
и проч.
Да, верь ему. Когда князья
трудятся //
И что их труд? травить лисиц
и зайцев, // Да пировать, да обижать соседей, // Да подговаривать вас, бедных дур. // Он сам работает, куда как жалко! // А за меня вода!.. а мне покою // Ни
днем, ни
ночью нет, а там посмотришь: // То здесь, то там нужна еще починка, // Где гниль, где течь. — Вот если б ты у князя // Умела выпросить на перестройку // Хоть несколько деньжонок, было б лучше.