Неточные совпадения
— Ячмени одолели: только на той неделе один
сошел с правого глаза, а теперь вот садится
другой.
Обломов после ужина торопливо стал прощаться
с теткой: она пригласила его на
другой день обедать и Штольцу просила передать приглашение. Илья Ильич поклонился и, не поднимая глаз,
прошел всю залу. Вот сейчас за роялем ширмы и дверь. Он взглянул — за роялем сидела Ольга и смотрела на него
с большим любопытством. Ему показалось, что она улыбалась.
Но когда однажды он понес поднос
с чашками и стаканами, разбил два стакана и начал, по обыкновению, ругаться и хотел бросить на пол и весь поднос, она взяла поднос у него из рук, поставила
другие стаканы, еще сахарницу, хлеб и так уставила все, что ни одна чашка не шевельнулась, и потом показала ему, как взять поднос одной рукой, как плотно придержать
другой, потом два раза
прошла по комнате, вертя подносом направо и налево, и ни одна ложечка не пошевелилась на нем, Захару вдруг ясно стало, что Анисья умнее его!
Лето в самом разгаре; июль
проходит; погода отличная.
С Ольгой Обломов почти не расстается. В ясный день он в парке, в жаркий полдень теряется
с ней в роще, между сосен, сидит у ее ног, читает ей; она уже вышивает
другой лоскуток канвы — для него. И у них царствует жаркое лето: набегают иногда облака и
проходят.
—
Другого! Ты
с ума
сошел? Зачем, если я люблю тебя? Разве ты полюбишь
другую?
Однажды, воротясь поздно из театра, он
с извозчиком стучал почти час в ворота; собака, от скаканья на цепи и лая, потеряла голос. Он иззяб и рассердился, объявив, что съедет на
другой же день. Но и
другой, и третий день, и неделя
прошла — он еще не съезжал.
Неточные совпадения
— Валом валит солдат! — говорили глуповцы, и казалось им, что это люди какие-то особенные, что они самой природой созданы для того, чтоб
ходить без конца,
ходить по всем направлениям. Что они спускаются
с одной плоской возвышенности для того, чтобы лезть на
другую плоскую возвышенность, переходят через один мост для того, чтобы перейти вслед за тем через
другой мост. И еще мост, и еще плоская возвышенность, и еще, и еще…
Читая эти письма, Грустилов приходил в необычайное волнение.
С одной стороны, природная склонность к апатии,
с другой, страх чертей — все это производило в его голове какой-то неслыханный сумбур, среди которого он путался в самых противоречивых предположениях и мероприятиях. Одно казалось ясным: что он тогда только будет благополучен, когда глуповцы поголовно станут
ходить ко всенощной и когда инспектором-наблюдателем всех глуповских училищ будет назначен Парамоша.
Бунт кончился; невежество было подавлено, и на место его водворено просвещение. Через полчаса Бородавкин, обремененный добычей, въезжал
с триумфом в город, влача за собой множество пленников и заложников. И так как в числе их оказались некоторые военачальники и
другие первых трех классов особы, то он приказал обращаться
с ними ласково (выколов, однако, для верности, глаза), а прочих
сослать на каторгу.
На этот призыв выходит из толпы парень и
с разбега бросается в пламя.
Проходит одна томительная минута,
другая. Обрушиваются балки одна за
другой, трещит потолок. Наконец парень показывается среди облаков дыма; шапка и полушубок на нем затлелись, в руках ничего нет. Слышится вопль:"Матренка! Матренка! где ты?" — потом следуют утешения, сопровождаемые предположениями, что, вероятно, Матренка
с испуга убежала на огород…
― Да, тебе интересно. Но мне интерес уж
другой, чем тебе. Ты вот смотришь на этих старичков, ― сказал он, указывая на сгорбленного члена
с отвислою губой, который, чуть передвигая нога в мягких сапогах,
прошел им навстречу, ― и думаешь, что они так родились шлюпиками.