Цитаты со словом «село»
— Какой вопрос: разумеется! Разве ты не от скуки
садишься за карты? Все от скуки спасаются, как от чумы.
— Скажи Николаю Васильевичу, что мы
садимся обедать, — с холодным достоинством обратилась старуха к человеку. — Да кушать давать! Ты что, Борис, опоздал сегодня: четверть шестого! — упрекнула она Райского. Он был двоюродным племянником старух и троюродным братом Софьи. Дом его, тоже старый и когда-то богатый, был связан родством с домом Пахотиных. Но познакомился он с своей родней не больше года тому назад.
Уже
сели за стол, когда пришел Николай Васильевич, одетый в коротенький сюртук, с безукоризненно завязанным галстуком, обритый, сияющий белизной жилета, моложавым видом и красивыми, душистыми сединами.
— Bonjour, bonjour! [Здравствуйте, здравствуйте! (фр.)] — отвечал он, кивая всем. — Я не обедаю с вами, не беспокойтесь, ne vous derangez pas, [не беспокойтесь (фр.).] — говорил он, когда ему предлагали
сесть. — Я за городом сегодня.
— Он завтра рано уезжает в Царское
Село.
Он не досказал своей мысли, сделал нетерпеливый жест рукой и
сел на диван.
— Говорите, — мягко сказала она,
садясь.
Она
села подле теток и стала пристально следить за игрою, а Райский за нею.
—
Садись на свое место, ты пустой малый!
Позовет ли его опекун посмотреть, как молотят рожь, или как валяют сукно на фабрике, как белят полотна, — он увертывался и забирался на бельведер смотреть оттуда в лес или шел на реку, в кусты, в чащу, смотрел, как возятся насекомые, остро глядел, куда порхнула птичка, какая она, куда
села, как почесала носик; поймает ежа и возится с ним; с мальчишками удит рыбу целый день или слушает полоумного старика, который живет в землянке у околицы, как он рассказывает про «Пугача», — жадно слушает подробности жестоких мук, казней и смотрит прямо ему в рот без зубов и в глубокие впадины потухающих глаз.
Против него
садился Райский и с удивлением глядел на лицо Васюкова, следил, как, пока еще с тупым взглядом, достает он скрипку, вяло берет смычок, намажет его канифолью, потом сначала пальцем тронет струны, повинтит винты, опять тронет, потом поведет смычком — и все еще глядит сонно. Но вот заиграл — и проснулся, и улетел куда-то.
С одной стороны Волга с крутыми берегами и Заволжьем; с другой — широкие поля, обработанные и пустые, овраги, и все это замыкалось далью синевших гор. С третьей стороны видны
села, деревни и часть города. Воздух свежий, прохладный, от которого, как от летнего купанья, пробегает по телу дрожь бодрости.
Даже когда являлся у Ирины, Матрены или другой дворовой девки непривилегированный ребенок, она выслушает донесение об этом молча, с видом оскорбленного достоинства; потом велит Василисе дать чего там нужно, с презрением глядя в сторону, и только скажет: «Чтоб я ее не видала, негодяйку!» Матрена и Ирина, оправившись, с месяц прятались от барыни, а потом опять ничего, а ребенок отправлялся «на
село».
Вышла Матрешка и доложила, что Кирюшка и Еремка посланы в
село за мужиками.
— Ты что тут стоишь? — оборотилась она к Матрене, — поди скажи Егорке, чтоб он бежал в
село и сказал старосте, что мы сами идем туда.
В саду Татьяна Марковна отрекомендовала ему каждое дерево и куст, провела по аллеям, заглянула с ним в рощу с горы, и наконец они вышли в
село. Было тепло, и озимая рожь плавно волновалась от тихого полуденного ветерка.
Распорядившись утром по хозяйству, бабушка, после кофе, стоя сводила у бюро счеты, потом
садилась у окон и глядела в поле, следила за работами, смотрела, что делалось на дворе, и посылала Якова или Василису, если на дворе делалось что-нибудь не так, как ей хотелось.
Перед дамой никогда не
сядет, и даже на улице говорит без шапки, прежде всех поднимет платок и подвинет скамеечку.
К бабушке он питал какую-то почтительную, почти благоговейную дружбу, но пропитанную такой теплотой, что по тому только, как он входил к ней,
садился, смотрел на нее, можно было заключить, что он любил ее без памяти. Никогда, ни в отношении к ней, ни при ней, он не обнаружил, по своему обыкновению, признака короткости, хотя был ежедневным ее гостем.
Потом бежал на Волгу,
садился на обрыв или сбегал к реке, ложился на песок, смотрел за каждой птичкой, за ящерицей, за букашкой в кустах, и глядел в себя, наблюдая, отражается ли в нем картина, все ли в ней так же верно и ярко, и через неделю стал замечать, что картина пропадает, бледнеет и что ему как будто уже… скучно.
Но дома то сигару закурит, то
сядет с ногами на диван, почитает или замечтается, и в голове раздадутся звуки. Он за фортепиано — и забудется.
— Потом, когда мне было шестнадцать лет, мне дали особые комнаты и
поселили со мной ma tante Анну Васильевну, а мисс Дредсон уехала в Англию. Я занималась музыкой, и мне оставили французского профессора и учителя по-русски, потому что тогда в свете заговорили, что надо знать по-русски почти так же хорошо, как по-французски…
— Да, читал и аккомпанировал мне на скрипке: он был странен, иногда задумается и молчит полчаса, так что вздрогнет, когда я назову его по имени, смотрит на меня очень странно… как иногда вы смотрите, или
сядет так близко, что испугает меня. Но мне не было… досадно на него… Я привыкла к этим странностям; он раз положил свою руку на мою: мне было очень неловко. Но он не замечал сам, что делает, — и я не отняла руки. Даже однажды… когда он не пришел на музыку, на другой день я встретила его очень холодно…
— Все собрались, тут пели, играли другие, а его нет; maman два раза спрашивала, что ж я, сыграю ли сонату? Я отговаривалась, как могла, наконец она приказала играть: j’avais le coeur gros [на сердце у меня было тяжело (фр.).] — и
села за фортепиано. Я думаю, я была бледна; но только я сыграла интродукцию, как вижу в зеркале — Ельнин стоит сзади меня… Мне потом сказали, что будто я вспыхнула: я думаю, это неправда, — стыдливо прибавила она. — Я просто рада была, потому что он понимал музыку…
— Потом
сел играть в карты, а я пошла одеваться; в этот вечер он был в нашей ложе и на другой день объявлен женихом.
Он
сел близко подле нее: она не замечала, погруженная в задумчивость.
Она
села на кресло, откинула голову и вздохнула тяжело.
Он пошел к двери и оглянулся. Она сидит неподвижно: на лице только нетерпение, чтоб он ушел. Едва он вышел, она налила из графина в стакан воды, медленно выпила его и потом велела отложить карету. Она
села в кресло и задумалась, не шевелясь.
Софья попросила гостя
сесть. Они стали говорить о музыке, а Николай Васильевич, пожевав губами, ушел в гостиную.
— Право, осел! — повторил он и сам
сел за фортепиано и начал брать сильные аккорды, чтоб заглушить виолончель. Потом залился веселою трелью, перебрал мотивы из нескольких опер, чтоб не слыхать несносного мычанья, и насилу забылся за импровизацией.
Он
сел подле постели и ушел в свою фантазию, где и раздолье молодой его жизни, и вдруг упавшее на него горе стояли как две противоположные картины.
Он прописал до света, возвращался к тетрадям не один раз во дню, приходя домой вечером, опять
садился к столу и записывал, что снилось ему в перспективе.
Она нюхает цветок и, погруженная в себя, рассеянно ощипывает листья губами и тихо идет, не сознавая почти, что делает, к роялю,
садится боком, небрежно, на табурет и одной рукой берет задумчивые аккорды и все думает, думает…
— Да… иногда. Он очень хорошо поет, — прибавила она и
села на диван, спиной к свету.
Она сделала движение, встала, прошлась по комнате, оглядывая стены, портреты, глядя далеко в анфиладу комнат и как будто не видя выхода из этого положения, и с нетерпением
села в кресло.
Райский стиснул зубы,
сел на кресло и злобно молчал. Она продолжала наслаждаться его положением.
Вон баба катит бочонок по двору, кучер рубит дрова, другой, какой-то,
садится в телегу, собирается ехать со двора: всё незнакомые ему люди. А вон Яков сонно смотрит с крыльца по сторонам. Это знакомый: как постарел!
Марфенька смутилась, неловко присела на его поклон и стыдливо
села в угол.
Едва Райский коснулся старых воспоминаний, Марфенька исчезла и скоро воротилась с тетрадями, рисунками, игрушками, подошла к нему, ласково и доверчиво заговорила, потом
села так близко, как не села бы чопорная девушка. Колени их почти касались между собою, но она не замечала этого.
Бабушка отодвинула от себя все книги, счеты, гордо сложила руки на груди и стала смотреть в окно. А Райский
сел возле Марфеньки, взял ее за руки.
Марфенька
села на свое место.
Она стыдливо
села в угол.
— Прошу
садиться! — просил он. — Вы какого учителя изволите спрашивать? — продолжал он, когда они сели.
Вдруг иногда она мелькнет мимо него,
сядет с шитьем напротив, он нечаянно из-за книги поразится лучом какого-то света, какой играет на ее профиле, на рыжих висках или на белом лбу.
— Ты вот
садись на кресло и читай вслух по порядку, а я влезу на лестницу и буду тебе показывать книги. Они все по нумерам… — говорил Леонтий.
Марфенька покраснела и с усмешкой
села в угол.
— Меня, старуху, вспомнил! — говорила она,
севши подле него и трепля его по плечу.
— Нет, не всё: когда ждешь скромно, сомневаешься, не забываешься, оно и упадет. Пуще всего не задирай головы и не подымай носа, побаивайся: ну, и дастся. Судьба любит осторожность, оттого и говорят: «Береженого Бог бережет». И тут не пересаливай: кто слишком трусливо пятится, она тоже не любит и подстережет. Кто воды боится, весь век бегает реки, в лодку не
сядет, судьба подкараулит: когда-нибудь да сядет, тут и бултыхнется в воду.
Она прилежна, любит шить, рисует. Если
сядет за шитье, то углубится серьезно и молча, долго может просидеть; сядет за фортепиано, непременно проиграет все до конца, что предположит; книгу прочтет всю и долго рассказывает о том, что читала, если ей понравится. Поет, ходит за цветами, за птичками, любит домашние заботы, охотница до лакомств.
В будни она ходила в простом шерстяном или холстинковом платье, в простых воротничках, а в воскресенье непременно нарядится, зимой в шерстяное или шелковое, летом в кисейное платье, и держит себя немного важнее, особенно до обедни, не
сядет где попало, не примется ни за домашнее дело, ни за рисование, разве после обедни поиграет на фортепиано.
Цитаты из русской классики со словом «село»
–"Третье, сыну моему Федору — сельцо Дятлово с деревнею Околицей и
село Нагорное с деревнями, а всего тысяча сорок две души".
Живу от хутора вашего Вытребеньки не дальше пяти верст, в
селе Хортыще; а фамилия моя Григорий Григорьевич Сторченко.
Описываемая сцена происходила на улице, у крыльца суслонского волостного правления. Летний вечер был на исходе, и возвращавшийся с покосов народ не останавливался около волости: наработавшиеся за день рады были месту. Старика окружили только те мужики, которые привели его с покоса, да несколько других, страдавших неизлечимым любопытством.
Село было громадное, дворов в пятьсот, как все сибирские
села, но в страду оно безлюдело.
Весть об этом быстро распространилась по
селам и деревням, а в конце концов достигла и до малиновецкой девичьей.
«Воскипит земля кровию и смесятся реки с кровию; шесть поль останется, а седьмое будут сеять; не воспоет ратай в поле и из седьми
сел людие соберутся во едино
село, из седьми деревень во едину деревню, из седьми городов во един город».
Ассоциации к слову «село»
Предложения со словом «село»
- Видимо, мои слова ему понравились, потому что он, довольный собой, посмеялся, а потом попросил сесть рядом.
- И поняла, что не может снова сесть за руль и продолжить пробиваться к морю по этой чудовищной дорожной спирали.
- Сети материнства настолько опутали меня, что я не могла сесть написать 100 писем, как обещала, а пишу вот это первое, очень подробное, и надеюсь, что закончу его раньше, чем попаду в сети сна.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «село»
Значение слова «село»
СЕЛО́, -а́, мн. сёла, ср. Большое крестьянское селение, хозяйственный и административный центр для близлежащих деревень (в дореволюционной России обязательной принадлежностью такого селения была также церковь). (Малый академический словарь, МАС)
Все значения слова СЕЛО
Афоризмы русских писателей со словом «село»
Дополнительно