Неточные совпадения
Даже красота ее, кажется, потеряла свою силу над ним: его
влекла к ней какая-то
другая сила. Он чувствовал, что связан с ней не теплыми и многообещающими надеждами, не трепетом нерв, а какою-то враждебною, разжигающею мозг болью, какими-то посторонними, даже противоречащими любви связями.
За ним всё стояли и горячо звали
к себе — его три фигуры: его Вера, его Марфенька, бабушка. А за ними стояла и сильнее их
влекла его
к себе — еще
другая, исполинская фигура,
другая великая «бабушка» — Россия.
Они говорили о несправедливости власти, о страданиях несчастных, о бедности народа, но, в сущности, глаза их, смотревшие друг на друга под шумок разговора, не переставая спрашивали: «можешь любить меня?», и отвечали: «могу», и половое чувство, принимая самые неожиданные и радужные формы,
влекло их друг к другу.
Неточные совпадения
Одно привычное чувство
влекло его
к тому, чтобы снять с себя и на нее перенести вину;
другое чувство, более сильное,
влекло к тому, чтобы скорее, как можно скорее, не давая увеличиться происшедшему разрыву, загладить его.
Такова судьба всего истинно социального, оно невольно
влечет к круговой поруке народов… Отчуждаясь, обособляясь, одни остаются при диком общинном быте,
другие — при отвлеченной мысли коммунизма, которая, как христианская душа, носится над разлагающимся телом.
Я убеждал ее горячо и сам не знаю, чем
влекла она меня так
к себе. В чувстве моем было еще что-то
другое, кроме одной жалости. Таинственность ли всей обстановки, впечатление ли, произведенное Смитом, фантастичность ли моего собственного настроения, — не знаю, но что-то непреодолимо
влекло меня
к ней. Мои слова, казалось, ее тронули; она как-то странно поглядела на меня, но уж не сурово, а мягко и долго; потом опять потупилась как бы в раздумье.
И нельзя доказать ни того, как это утверждают защитники государства, что уничтожение государства
повлечет за собой общественный хаос, взаимные грабежи, убийства и уничтожение всех общественных учреждений и возвращение человечества
к варварству; ни того, как это утверждают противники государства, что люди уже стали настолько разумны и добры, что не грабят и не убивают
друг друга, предпочитают мирное общение вражде, что сами без помощи государства учредят всё то, что им будет нужно, а что поэтому государство не только не содействует всему этому, а, напротив, под видом ограждения людей производит на них вредное и ожесточающее влияние.
И каждый раз, когда женщина говорила о многотрудной жизни сеятелей разумного, он невольно вспоминал яркие рассказы отца о старинных людях, которые смолоду весело промышляли душегубством и разбоем, а под старость тайно и покорно уходили в скиты «душа́ спасать». Было для него что-то общее между этими двумя рядами одинаково чуждых и неведомых ему людей, — соединяла их какая-то иная жизнь, он любовался ею, но она не
влекла его
к себе, как не
влекли его и все
другие сказки.