Сзади оторвалась густая коса и рассыпалась по спине, краски облили камень, и
волна жизни пробежала по бедрам, задрожали колени, из груди вырвался вздох — и статуя ожила, повела радостный взгляд вокруг…
Неточные совпадения
Нервы поют ему какие-то гимны, в нем плещется
жизнь, как море, и мысли, чувства, как
волны, переливаются, сталкиваются и несутся куда-то, бросают кругом брызги, пену.
И дальше, дальше
жизнь волнами вторгалась в пробужденное сознание…
Вся женская грубость и грязь, прикрытая нарядами, золотом, брильянтами и румянами, — густыми
волнами опять протекла мимо его. Он припомнил свои страдания, горькие оскорбления, вынесенные им в битвах
жизни: как падали его модели, как падал он сам вместе с ними и как вставал опять, не отчаиваясь и требуя от женщин человечности, гармонии красоты наружной с красотой внутренней.
— Да говорите же что-нибудь, рассказывайте, где были, что видели, помнили ли обо мне? А что страсть? все мучает — да? Что это у вас, точно язык отнялся? куда девались эти «
волны поэзии», этот «рай и геенна»? давайте мне рая! Я счастья хочу, «
жизни»!
«Что делать? рваться из всех сил в этой борьбе с расставленными капканами и все стремиться к чему-то прочному, безмятежно-покойному, к чему стремятся вон и те простые души?» Он оглянулся на молящихся стариков и старух. «Или бессмысленно купаться в мутных
волнах этой бесцельно текущей
жизни!»
Вере становилось тепло в груди, легче на сердце. Она внутренно вставала на ноги, будто пробуждалась от сна, чувствуя, что в нее льется
волнами опять
жизнь, что тихо, как друг, стучится мир в душу, что душу эту, как темный, запущенный храм, осветили огнями и наполнили опять молитвами и надеждами. Могила обращалась в цветник.
Что касается до меня, я во многом изменился, брат:
волны жизни упали на мою грудь, — кто, бишь, это сказал? — хотя в важном, существенном я не изменился; я по-прежнему верю в добро, в истину; но я не только верю, — я верую теперь, да — я верую, верую.
Я очень хорошо понимаю, что
волна жизни должна идти мимо вымирающих людей старокультурного закала. Я знаю, что жизнь сосредоточивается теперь в окрестностях питейного дома, в области объегоривания, среди Осьмушниковых, Колупаевых и прочих столпов; я знаю, что на них покоятся все упования, что с ними дружит все, что не хочет знать иной почвы, кроме непосредственно деловой. Я знаю все это и не протестую. Я недостоин жить и — умираю. Но я еще не умер — как же с этим быть?
Вечерами на закате и по ночам он любил сидеть на холме около большой дороги. Сидел, обняв колена длинными руками, и, немотствуя, чутко слушал, как мимо него спокойно и неустанно течет широкая певучая
волна жизни: стрекочут хлопотливые кузнечики, суетятся, бегают мыши-полевки, птицы летят ко гнездам, ходят тени между холмов, шепчут травы, сладко пахнет одонцем, мелиссой и бодягой, а в зеленовато-голубом небе разгораются звезды.
Неточные совпадения
Волны моря бессознательной
жизни стали уже сходиться над его головой, как вдруг, — точно сильнейший заряд электричества был разряжен в него, — он вздрогнул так, что всем телом подпрыгнул на пружинах дивана и, упершись руками, с испугом вскочил на колени.
Жизнь мою можно уподобить судну среди
волн, ваше превосходительство.
Ведь что вся
жизнь моя: лютая борьба, судно среди
волн.
Вся
жизнь была — точно вихорь буйный или судно среди
волн по воле ветров.
Вы сами называете
жизнь свою судном среди
волн.