Неточные совпадения
Он любил ее, эту родоначальницу наших знаний, нашего
развития, но любил слишком горячо, весь отдался ей, и от него ушла и спряталась современная жизнь. Он был
в ней как будто чужой, не свой, смешной, неловкий.
— Стало быть, по-твоему, жизнь там и кончилась, а это все не жизнь? Ты не веришь
в развитие,
в прогресс?
Он дал себе слово объяснить, при первом удобном случае, окончательно вопрос, не о том, что такое Марфенька: это было слишком очевидно, а что из нее будет, — и потом уже поступить
в отношении к ней, смотря по тому, что окажется после объяснения. Способна ли она к дальнейшему
развитию или уже дошла до своих геркулесовых столпов?
И если, «паче чаяния»,
в ней откроется ему внезапный золотоносный прииск, с богатыми залогами, —
в женщинах не редки такие неожиданности, — тогда, конечно, он поставит здесь свой домашний жертвенник и посвятит себя
развитию милого существа: она и искусство будут его кумирами. Тогда и эти эпизоды, эскизы, сцены — все пойдет
в дело. Ему не над чем будет разбрасываться, жизнь его сосредоточится и определится.
«Боже мой! — думал он, внутренне содрогаясь, — полчаса назад я был честен, чист, горд; полчаса позже этот святой ребенок превратился бы
в жалкое создание, а „честный и гордый“ человек
в величайшего негодяя! Гордый дух уступил бы всемогущей плоти; кровь и нервы посмеялись бы над философией, нравственностью,
развитием! Однако дух устоял, кровь и нервы не одолели: честь, честность спасены…»
Его занимал общий ход и
развитие идей, победы науки, но он выжидал результатов, не делая pas de geants, [гигантских шагов (фр.).] не спеша креститься
в новую веру, предлагающую всевозможные умозрения и часто невозможные опыты.
Он вспомнил, как напрасно добивался он от нее источника ее
развития, расспрашивая о ее воспитании, о том, кто мог иметь на нее влияние, откуда она почерпнула этот смелый и свободный образ мысли, некоторые знания, уверенность
в себе, самообладание. Не у француженки же
в пансионе! Кто был ее руководителем, собеседником, когда кругом никого нет?
Но ведь сознательное достижение этой высоты — путем мук, жертв, страшного труда всей жизни над собой — безусловно, без помощи посторонних, выгодных обстоятельств, дается так немногим, что — можно сказать — почти никому не дается, а между тем как многие, утомясь, отчаявшись или наскучив битвами жизни, останавливаются на полдороге, сворачивают
в сторону и, наконец, совсем теряют из вида задачу нравственного
развития и перестают верить
в нее.
Послушать, так нужная степень нравственного
развития у всех уже есть, как будто каждый уже достиг его и носит у себя
в кармане, как табакерку, что это «само собой разумеется», что об этом и толковать нечего. Все соглашаются, что общество существовать без этого не может, что гуманность, честность, справедливость — суть основные законы и частной, и общественной жизни, что «честность, честности, честностью» и т. д.
— И все ложь! — говорил Райский. —
В большинстве нет даже и почина нравственного
развития, не исключая иногда и высокоразвитые умы, а есть несколько захваченных, как будто на дорогу
в обрез денег — правил (а не принципов) и внешних приличий, для руководства, — таких правил, за несоблюдение которых выводят вон или запирают куда-нибудь.
И — пожалуй — засмеялись бы над тем, кто вздумал бы серьезно настаивать на необходимости
развития и разлития правил
в общественной массе и обращении их
в принципы — так же настоятельно и неотложно, как, например, на необходимости неотложного построения железных дорог.
И тут же не простили бы ему малейшего упущения
в умственном
развитии: если б он осмелился не прочесть последнего французского или английского наделавшего шуму увража, не знал бы какой-нибудь новейшей политико-экономической аксиомы, последнего фазиса
в политике или важного открытия
в физике!
Неточные совпадения
Положим, что прецедент этот не представлял ничего особенно твердого; положим, что
в дальнейшем своем
развитии он подвергался многим случайностям более или менее жестоким; но нельзя отрицать, что, будучи однажды введен, он уже никогда не умирал совершенно, а время от времени даже довольно вразумительно напоминал о своем существовании.
Отчасти оно выражается
в форме материальных ущербов и утрат, но преимущественно
в форме более или менее продолжительной отсрочки общественного
развития.
— Положим, княгиня, что это не поверхностное, — сказал он, — но внутреннее. Но не
в том дело — и он опять обратился к генералу, с которым говорил серьезно, — не забудьте, что скачут военные, которые избрали эту деятельность, и согласитесь, что всякое призвание имеет свою оборотную сторону медали. Это прямо входит
в обязанности военного. Безобразный спорт кулачного боя или испанских тореадоров есть признак варварства. Но специализованный спорт есть признак
развития.
— Но
в том и вопрос, — перебил своим басом Песцов, который всегда торопился говорить и, казалось, всегда всю душу полагал на то, о чем он говорил, —
в чем полагать высшее
развитие? Англичане, Французы, Немцы — кто стоит на высшей степени
развития? Кто будет национализовать один другого? Мы видим, что Рейн офранцузился, а Немцы не ниже стоят! — кричал он. — Тут есть другой закон!
Ему казалось, что при нормальном
развитии богатства
в государстве все эти явления наступают, только когда на земледелие положен уже значительный труд, когда оно стало
в правильные, по крайней мере,
в определенные условия; что богатство страны должно расти равномерно и
в особенности так, чтобы другие отрасли богатства не опережали земледелия; что сообразно с известным состоянием земледелия должны быть соответствующие ему и пути сообщения, и что при нашем неправильном пользовании землей железные дороги, вызванные не экономическою, но политическою необходимостью, были преждевременны и, вместо содействия земледелию, которого ожидали от них, опередив земледелие и вызвав
развитие промышленности и кредита, остановили его, и что потому, так же как одностороннее и преждевременное
развитие органа
в животном помешало бы его общему
развитию, так для общего
развития богатства
в России кредит, пути сообщения, усиление фабричной деятельности, несомненно необходимые
в Европе, где они своевременны, у нас только сделали вред, отстранив главный очередной вопрос устройства земледелия.