Неточные совпадения
Позовет ли его опекун посмотреть, как молотят рожь, или как валяют сукно на фабрике, как белят полотна, — он увертывался и забирался на бельведер смотреть оттуда в лес или
шел на реку, в кусты, в чащу, смотрел, как возятся насекомые, остро глядел, куда порхнула птичка, какая она, куда села, как почесала носик; поймает ежа и возится с ним; с мальчишками удит рыбу целый день или слушает полоумного старика, который живет в землянке у околицы, как он рассказывает про «Пугача», — жадно слушает подробности
жестоких мук, казней и смотрит прямо ему в рот без зубов и в глубокие впадины потухающих глаз.
Ему припомнились все
жестокие исторические женские личности, жрицы кровавых культов, женщины революции, купавшиеся в крови, и все
жестокое, что совершено женскими руками, с Юдифи до леди Макбет включительно. Он
пошел и опять обернулся. Она смотрит неподвижно. Он остановился.
Пока благоуветливые иноки судили да рядили, в Дивьей обители
шла жестокая переборка. Этакого сраму не видно было, как поставлены обительские стены… Особенно растужилась игуменья Досифея и даже прослезилась: живьем теперь съест Дивью обитель игумен Моисей.
— Товарищи! Сейчас по всем фронтам
идет жестокая борьба с классовым врагом, он везде старается прорвать наши фронта, между прочим и фронт просвещения…
Неточные совпадения
Обломов боялся, чтоб и ему не пришлось
идти по мосткам на ту сторону, спрятался от Никиты, написав в ответ, что у него сделалась маленькая опухоль в горле, что он не решается еще выходить со двора и что «
жестокая судьба лишает его счастья еще несколько дней видеть ненаглядную Ольгу».
Четвертого дня Петра Михайловича, моего покровителя, не стало.
Жестокий удар паралича лишил меня сей последней опоры. Конечно, мне уже теперь двадцатый год
пошел; в течение семи лет я сделал значительные успехи; я сильно надеюсь на свой талант и могу посредством его жить; я не унываю, но все-таки, если можете, пришлите мне, на первый случай, двести пятьдесят рублей ассигнациями. Целую ваши ручки и остаюсь» и т. д.
В «Страшном суде» Сикстинской капеллы, в этой Варфоломеевской ночи на том свете, мы видим сына божия, идущего предводительствовать казнями; он уже поднял руку… он даст знак, и
пойдут пытки, мученья, раздастся страшная труба, затрещит всемирное аутодафе; но — женщина-мать, трепещущая и всех скорбящая, прижалась в ужасе к нему и умоляет его о грешниках; глядя на нее, может, он смягчится, забудет свое
жестокое «женщина, что тебе до меня?» и не подаст знака.
Я знаю, что, в глазах многих, выводы, полученные мною из наблюдений над детьми, покажутся
жестокими. На это я отвечаю, что ищу не утешительных (во что бы ни стало) выводов, а правды. И, во имя этой правды,
иду даже далее и утверждаю, что из всех жребиев, выпавших на долю живых существ, нет жребия более злосчастного, нежели тот, который достался на долю детей.
Судьба чуть не заставила капитана тяжело расплатиться за эту жестокость. Банькевич подхватил его рассказ и
послал донос, изложив довольно точно самые факты, только, конечно, лишив их юмористической окраски. Время было особенное, и капитану пришлось пережить несколько тяжелых минут. Только вид бедного старика, расплакавшегося, как ребенок, в комиссии, убедил даже жандарма, что такого вояку можно было вербовать разве для
жестокой шутки и над ним, и над самим делом.