— А, постой, голубчик, я поквитаюсь с тобой — вместо Марины! — злобно говорил он, — смотри, пожалуй, в калитку лезет: а я там,
как пень, караулю у плетня!..
Неточные совпадения
Нервы поют ему какие-то гимны, в нем плещется жизнь,
как море, и мысли, чувства,
как волны, переливаются, сталкиваются и несутся куда-то, бросают кругом брызги,
пену.
Ему живо представлялась картина,
как ревнивый муж, трясясь от волнения, пробирался между кустов,
как бросился к своему сопернику, ударил его ножом;
как, может быть, жена билась у ног его, умоляя о прощении. Но он, с
пеной у рта, наносил ей рану за раной и потом, над обоими трупами, перерезал горло и себе.
— Напрасно вы требовали должной вам дани, поклона, от этого
пня, — сказал он, — он не понял вашего величия. Примите от меня этот поклон, не
как бабушка от внука, а
как женщина от мужчины. Я удивляюсь Татьяне Марковне, лучшей из женщин, и кланяюсь ее женскому достоинству!
Марфенька немного стала бояться его. Он большею частию запирался у себя наверху, и там — или за дневником, или ходя по комнате, говоря сам с собой, или опять за фортепиано, выбрасывал,
как он живописно выражался, «
пену страсти».
Он и заплакал. Его выпученные глаза омылились слезами, Самгину показалось, что слезы желтоватые и
как пена. Покусав губы, чтоб сдержать дрожь их, Митрофанов усмехнулся.
Ты, может быть, думаешь, глядя, как я иногда покроюсь совсем одеялом с головой, что я лежу
как пень да сплю; нет, не сплю я, а думаю все крепкую думу, чтоб крестьяне не потерпели ни в чем нужды, чтоб не позавидовали чужим, чтоб не плакались на меня Господу Богу на Страшном суде, а молились бы да поминали меня добром.
И ведь такой удивительный, бог его знает: то молчит,
как пень, то вдруг заговорит, — а что заговорит, бог его знает.
— А вы, Павел Константиныч, что сидите,
как пень? Скажите и вы от себя, что и вы как отец ей приказываете слушаться матери, что мать не станет учить ее дурному.
Неточные совпадения
— Да уж вы
как ни делайте, он коли лентяй, так всё будет чрез
пень колоду валить. Если совесть есть, будет работать, а нет — ничего не сделаешь.
Я,
как матрос, рожденный и выросший на палубе разбойничьего брига: его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный на берег, он скучает и томится,
как ни мани его тенистая роща,
как ни свети ему мирное солнце; он ходит себе целый день по прибрежному песку, прислушивается к однообразному ропоту набегающих волн и всматривается в туманную даль: не мелькнет ли там на бледной черте, отделяющей синюю пучину от серых тучек, желанный парус, сначала подобный крылу морской чайки, но мало-помалу отделяющийся от
пены валунов и ровным бегом приближающийся к пустынной пристани…
Я
как безумный выскочил на крыльцо, прыгнул на своего Черкеса, которого водили по двору, и пустился во весь дух, по дороге в Пятигорск. Я беспощадно погонял измученного коня, который, храпя и весь в
пене, мчал меня по каменистой дороге.
Думая так, я с невольном биением сердца глядел на бедную лодку; но она,
как утка, ныряла и потом, быстро взмахнув веслами, будто крыльями, выскакивала из пропасти среди брызгов
пены; и вот, я думал, она ударится с размаха об берег и разлетится вдребезги; но она ловко повернулась боком и вскочила в маленькую бухту невредима.
В тоске сердечных угрызений, // Рукою стиснув пистолет, // Глядит на Ленского Евгений. // «Ну, что ж? убит», — решил сосед. // Убит!.. Сим страшным восклицаньем // Сражен, Онегин с содроганьем // Отходит и людей зовет. // Зарецкий бережно кладет // На сани труп оледенелый; // Домой везет он страшный клад. // Почуя мертвого, храпят // И бьются кони,
пеной белой // Стальные мочат удила, // И полетели
как стрела.