Неточные совпадения
Только пьяниц, как бабушка же,
не любила и однажды даже замахнулась зонтиком на мужика, когда он,
пьяный, хотел ударить при ней жену.
— Опять! Вот вы какие: сами затеяли разговор, а теперь выдумали, что
люблю. Уж и
люблю! Он и мечтать
не смеет!
Любить — как это можно! Что еще бабушка скажет? — прибавила она, рассеянно играя бородой Райского и
не подозревая, что пальцы ее, как змеи, ползали по его нервам, поднимали в нем тревогу, зажигали огонь в крови, туманили рассудок. Он
пьянел с каждым движением пальцев.
Но Райский
не счел нужным припоминать старого знакомства, потому что
не любил, как и бабушка,
пьяных, однако он со стороны наблюдал за ним и тут же карандашом начертил его карикатуру.
Неточные совпадения
Он был
любим… по крайней мере // Так думал он, и был счастлив. // Стократ блажен, кто предан вере, // Кто, хладный ум угомонив, // Покоится в сердечной неге, // Как
пьяный путник на ночлеге, // Или, нежней, как мотылек, // В весенний впившийся цветок; // Но жалок тот, кто всё предвидит, // Чья
не кружится голова, // Кто все движенья, все слова // В их переводе ненавидит, // Чье сердце опыт остудил // И забываться запретил!
— Что ты глядишь на меня? Какие твои глаза? Твои глаза глядят на меня и говорят мне: «
Пьяная ты харя». Подозрительные твои глаза, презрительные твои глаза… Ты себе на уме приехал. Вот Алешка смотрит, и глаза его сияют.
Не презирает меня Алеша. Алексей,
не люби Ивана…
Отец же, бывший когда-то приживальщик, а потому человек чуткий и тонкий на обиду, сначала недоверчиво и угрюмо его встретивший («много, дескать, молчит и много про себя рассуждает»), скоро кончил, однако же, тем, что стал его ужасно часто обнимать и целовать,
не далее как через две какие-нибудь недели, правда с
пьяными слезами, в хмельной чувствительности, но видно, что полюбив его искренно и глубоко и так, как никогда, конечно,
не удавалось такому, как он, никого
любить…
— Мое, мое! — воскликнул Митя. —
Не пьяный бы
не написал!.. За многое мы друг друга ненавидели, Катя, но клянусь, клянусь, я тебя и ненавидя
любил, а ты меня — нет!
Восточная Сибирь управляется еще больше спустя рукава. Это уж так далеко, что и вести едва доходят до Петербурга. В Иркутске генерал-губернатор Броневский
любил палить в городе из пушек, когда «гулял». А другой служил
пьяный у себя в доме обедню в полном облачении и в присутствии архиерея. По крайней мере, шум одного и набожность другого
не были так вредны, как осадное положение Пестеля и неусыпная деятельность Капцевича.