Неточные совпадения
Экономка весь день гремит ключами; буфет не затворяется. По двору поминутно носят полные блюда из кухни в дом, а обратно
человек тихим шагом несет пустое блюдо, пальцем или языком
очищая остатки. То барыне бульон, то тетеньке постное, то барчонку кашки, барину чего-нибудь посолиднее.
— Книги! Разве это жизнь? Старые книги сделали свое дело;
люди рвутся вперед, ищут улучшить себя,
очистить понятия, прогнать туман, условиться поопределительнее в общественных вопросах, в правах, в нравах: наконец привести в порядок и общественное хозяйство… А он глядит в книгу, а не в жизнь!
Что было дальше? к какому мы пришли выходу? — пусть догадываются сами читатели. Говорят, что Стыд
очищает людей, — и я охотно этому верю. Но когда мне говорят, что действие Стыда захватывает далеко, что Стыд воспитывает и побеждает, — я оглядываюсь кругом, припоминаю те изолированные призывы Стыда, которые от времени до времени прорывались среди масс Бесстыжества, а затем все-таки канули в вечность… и уклоняюсь от ответа.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы
очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
Он сумеет придать им этот характер нравственной пользы, этот религиозный дух, который возвысит и
очистит человека, вместо того чтобы развратить его и погрузить в мир материальный, без будущности и без совершенствования».
Неточные совпадения
Спастись во всем мире могли только несколько
человек, это были чистые и избранные, предназначенные начать новый род
людей и новую жизнь, обновить и
очистить землю, но никто и нигде не видал этих
людей, никто не слыхал их слова и голоса.
Было хорошо видно, что
люди с иконами и флагами строятся в колонну, и в быстроте, с которой толпа
очищала им путь, Самгин почувствовал страх толпы. Он рассмотрел около Славороссова аккуратненькую фигурку историка Козлова с зонтиком в одной руке, с фуражкой в другой; показывая толпе эти вещи, он, должно быть, что-то говорил, кричал. Маленький на фоне массивных дверей собора, он был точно подросток, загримированный старичком.
Митрофанов, идя боком, кружась, бесцеремонно, но все-таки вежливо расталкивал
людей,
очищая дорогу Варваре, и все говорил что-то значительное.
— Конечно, мужик у нас поставлен неправильно, — раздумчиво, но уверенно говорил Митрофанов. — Каждому
человеку хочется быть хозяином, а не квартирантом. Вот я, например, оклею комнату новыми обоями за свой счет, а вы, как домохозяева, скажете мне: прошу
очистить комнату. Вот какое скучное положение у мужика, от этого он и ленив к жизни своей. А поставьте его на собственную землю, он вам маком расцветет.
— Самодержавие — бессильно управлять народом. Нужно, чтоб власть взяли сильные
люди, крепкие руки и
очистили Россию от едкой человеческой пыли, которая мешает жить, дышать.