Неточные совпадения
— Вы про тех
говорите, — спросила она, указывая головой
на улицу, — кто там бегает, суетится? Но вы сами сказали, что я не понимаю их жизни. Да, я не знаю этих людей и не понимаю их жизни. Мне дела нет…
Перед дамой никогда не сядет, и даже
на улице говорит без шапки, прежде всех поднимет платок и подвинет скамеечку.
— А я люблю ее… — добавил Леонтий тихо. — Посмотри, посмотри, —
говорил он, указывая
на стоявшую
на крыльце жену, которая пристально глядела
на улицу и стояла к ним боком, — профиль, профиль: видишь, как сзади отделился этот локон, видишь этот немигающий взгляд? Смотри, смотри: линия затылка, очерк лба, падающая
на шею коса! Что, не римская голова?
Но ей до смерти хотелось, чтоб кто-нибудь был всегда в нее влюблен, чтобы об этом знали и
говорили все в городе, в домах,
на улице, в церкви, то есть что кто-нибудь по ней «страдает», плачет, не спит, не ест, пусть бы даже это была неправда.
— А ты не слушай его: он там насмотрелся
на каких-нибудь англичанок да полячек! те еще в девках одни ходят по
улицам, переписку ведут с мужчинами и верхом скачут
на лошадях. Этого, что ли, братец хочет? Вот постой, я
поговорю с ним…
— Пойдемте, пойдемте! —
говорила она, порываясь
на улицу.
Почти никто не напился пьян, домой пошли тесными компаниями,
говорили на улице, понижая голоса, и нередко останавливались, прислушиваясь к чему-то. Шумел ветер голыми сучьями деревьей, моросил дождь, лаяли и выли озябшие, голодные собаки.
Неточные совпадения
С своей стороны, Дмитрий Прокофьев, вместо того чтоб смириться да полегоньку бабу вразумить, стал
говорить бездельные слова, а Аленка, вооружась ухватом, гнала инвалидов прочь и
на всю
улицу орала:
Одни, к которым принадлежал Катавасов, видели в противной стороне подлый донос и обман; другие ― мальчишество и неуважение к авторитетам. Левин, хотя и не принадлежавший к университету, несколько раз уже в свою бытность в Москве слышал и
говорил об этом деле и имел свое составленное
на этот счет мнение; он принял участие в разговоре, продолжавшемся и
на улице, пока все трое дошли до здания Старого Университета.
— Вы, матушка, — сказал он, — или не хотите понимать слов моих, или так нарочно
говорите, лишь бы что-нибудь
говорить… Я вам даю деньги: пятнадцать рублей ассигнациями. Понимаете ли? Ведь это деньги. Вы их не сыщете
на улице. Ну, признайтесь, почем продали мед?
Знаю, знаю тебя, голубчик; если хочешь, всю историю твою расскажу: учился ты у немца, который кормил вас всех вместе, бил ремнем по спине за неаккуратность и не выпускал
на улицу повесничать, и был ты чудо, а не сапожник, и не нахвалился тобою немец,
говоря с женой или с камрадом.
Говорит она нам вдруг, что ты лежишь в белой горячке и только что убежал тихонько от доктора, в бреду,
на улицу и что тебя побежали отыскивать.