Неточные совпадения
— Бабушка, —
просила Марфенька, — мне цветничок и садик, да мою зеленую
комнату, да вот эти саксонские чашки с пастушком, да салфетку с Дианой…
Чай он пил с ромом, за ужином опять пил мадеру, и когда все гости ушли домой, а Вера с Марфенькой по своим
комнатам, Опенкин все еще томил Бережкову рассказами о прежнем житье-бытье в городе, о многих стариках, которых все забыли, кроме его, о разных событиях доброго старого времени, наконец, о своих домашних несчастиях, и все прихлебывал холодный чай с ромом или
просил рюмочку мадеры.
Он с удовольствием приметил, что она перестала бояться его, доверялась ему, не запиралась от него на ключ, не уходила из сада, видя, что он, пробыв с ней несколько минут, уходил сам;
просила смело у него книг и даже приходила за ними сама к нему в
комнату, а он, давая требуемую книгу, не удерживал ее, не напрашивался в «руководители мысли», не спрашивал о прочитанном, а она сама иногда говорила ему о своем впечатлении.
Она послала узнать, что Вера, прошла ли голова, придет ли она к обеду? Вера велела отвечать, что голове легче,
просила прислать обед в свою
комнату и сказала, что ляжет пораньше спать.
Неточные совпадения
Долли пошла в свою
комнату, и ей стало смешно. Одеваться ей не во что было, потому что она уже надела свое лучшее платье; но, чтоб ознаменовать чем-нибудь свое приготовление к обеду, она
попросила горничную обчистить ей платье, переменила рукавчики и бантик и надела кружева на голову.
Он не понимал тоже, почему княгиня брала его за руку и, жалостно глядя на него,
просила успокоиться, и Долли уговаривала его поесть и уводила из
комнаты, и даже доктор серьезно и с соболезнованием смотрел на него и предлагал капель.
«А ничего, так tant pis», подумал он, опять похолодев, повернулся и пошел. Выходя, он в зеркало увидал ее лицо, бледное, с дрожащими губами. Он и хотел остановиться и сказать ей утешительное слово, но ноги вынесли его из
комнаты, прежде чем он придумал, что сказать. Целый этот день он провел вне дома, и, когда приехал поздно вечером, девушка сказала ему, что у Анны Аркадьевны болит голова, и она
просила не входить к ней.
— В таком случае позвольте мне вас
попросить в мой кабинет, — сказал Манилов и повел в небольшую
комнату, обращенную окном на синевший лес. — Вот мой уголок, — сказал Манилов.
Карл Иваныч рассердился, поставил меня на колени, твердил, что это упрямство, кукольная комедия (это было любимое его слово), угрожал линейкой и требовал, чтобы я
просил прощенья, тогда как я от слез не мог слова вымолвить; наконец, должно быть, чувствуя свою несправедливость, он ушел в
комнату Николая и хлопнул дверью.