Неточные совпадения
Теперь он состоял при одном из них по особым поручениям. По утрам являлся к нему в кабинет, потом к жене его в гостиную и действительно исполнял некоторые ее поручения, а по вечерам в положенные дни непременно составлял партию, с кем
попросят.
У него был довольно крупный чин и оклад — и никакого дела.
В присутственном месте понадобится что-нибудь — Тит Никоныч все сделает, исправит, иногда даже утаит лишнюю издержку, разве нечаянно откроется, через других, и она пожурит его, а он сконфузится,
попросит прощения, расшаркается и поцелует
у нее ручку.
— К чему вы это мне говорите? Со мной это вовсе не
у места! А я еще
просила вас оставить разговор о любви, о страстях…
Члены стали жизненны, телесны; статуя шевелилась, широко глядела лучистыми глазами вокруг, чего-то
просила, ждала, о чем-то начала тосковать. Воздух наполнился теплом; над головой распростерлись ветви;
у ног явились цветы…
Еще в детстве, бывало, узнает она, что
у мужика пала корова или лошадь, она влезет на колени к бабушке и выпросит лошадь и корову. Изба ветха или строение на дворе, она
попросит леску.
То и дело
просит у бабушки чего-нибудь: холста, коленкору, сахару, чаю, мыла. Девкам дает старые платья, велит держать себя чисто. К слепому старику носит чего-нибудь лакомого поесть или даст немного денег. Знает всех баб, даже рабятишек по именам, последним покупает башмаки, шьет рубашонки и крестит почти всех новорожденных.
— Вы кстати напомнили о деньгах: он
просил сто рублей, а
у меня было восемьдесят. Где мои деньги? Дайте, пожалуйста, надо послать ему…
Отец всем вместе и каждому порознь из гостей рекомендовал этих четырнадцатилетних чад, млея от будущих своих надежд, рассказывал подробности о их рождении и воспитании, какие
у кого способности, про остроту, проказы и
просил проэкзаменовать их, поговорить с ними по-французски.
Он с удовольствием приметил, что она перестала бояться его, доверялась ему, не запиралась от него на ключ, не уходила из сада, видя, что он, пробыв с ней несколько минут, уходил сам;
просила смело
у него книг и даже приходила за ними сама к нему в комнату, а он, давая требуемую книгу, не удерживал ее, не напрашивался в «руководители мысли», не спрашивал о прочитанном, а она сама иногда говорила ему о своем впечатлении.
«Э! так нельзя, нет!..» — горячился он про себя — и тут же сам себя внутренне уличил, что он
просит у Веры «на водку» за то, что поступал «справедливо».
— Какая ты красная, Вера: везде свобода! Кто это нажужжал тебе про эту свободу!.. Это, видно, какой-то дилетант свободы! Этак нельзя
попросить друг
у друга сигары или поднять тебе вот этот платок, что ты уронила под ноги, не сделавшись крепостным рабом! Берегись: от свободы до рабства, как от разумного до нелепого — один шаг! Кто это внушил тебе?
«О чем молится? — думал он в страхе. —
Просит радости или слагает горе
у креста, или внезапно застиг ее тут порыв бескорыстного излияния души перед всеутешительным духом? Но какие излияния: души, испытующей силы в борьбе, или благодарной, плачущей за луч счастья!..»
— Вы хотите, чтоб я поступил, как послушный благонравный мальчик, то есть съездил бы к тебе, маменька, и спросил твоего благословения, потом обратился бы к вам, Татьяна Марковна, и
просил бы быть истолковательницей моих чувств, потом через вас получил бы да и при свидетелях выслушал бы признание невесты, с глупой рожей поцеловал бы
у ней руку, и оба, не смея взглянуть друг на друга, играли бы комедию, любя с позволения старших…
«Пошлю завтра ящик», — думал Райский и послал, — между прочим, потому, что «ведь
просит тот,
у кого нет… — говорил он, — богатый не
попросил бы».
— Кто же? — вдруг сказала она с живостью, — конечно, я… Послушайте, — прибавила она потом, — оставим это объяснение, как я
просила, до другого раза. Я больна, слаба… вы видели, какой припадок был
у меня вчера. Я теперь даже не могу всего припомнить, что я писала, и как-нибудь перепутаю…
Все ушли и уехали к обедне. Райский, воротясь на рассвете домой, не узнавая сам себя в зеркале, чувствуя озноб,
попросил у Марины стакан вина, выпил и бросился в постель.
Вера была бледна, лицо
у ней как камень; ничего не прочтешь на нем. Жизнь точно замерзла, хотя она и говорит с Марьей Егоровной обо всем, и с Марфенькой и с Викентьевым. Она заботливо спросила
у сестры, запаслась ли она теплой обувью, советовала надеть плотное шерстяное платье, предложила свой плед и
просила, при переправе чрез Волгу, сидеть в карете, чтоб не продуло.
— Надо! Он велит смириться, — говорила старуха, указывая на небо, —
просить у внучки прощения. Прости меня, Вера, прежде ты. Тогда и я могу простить тебя… Напрасно я хотела обойти тайну, умереть с ней… Я погубила тебя своим грехом…
Викентьеву это молчание, сдержанность, печальный тон были не по натуре. Он стал подговаривать мать
попросить у Татьяны Марковны позволения увезти невесту и уехать опять в Колчино до свадьбы, до конца октября. К удовольствию его, согласие последовало легко и скоро, и молодая чета, как пара ласточек, с веселым криком улетела от осени к теплу, свету, смеху, в свое будущее гнездо.
— Я хотела
просить Ивана Иваныча, — продолжала Вера, — но ты знаешь сама, как он любит меня, какие надежды были
у него… Сводить его с человеком, который все это уничтожил, — нельзя!