Неточные совпадения
Робко ушел к себе Райский, натянул на рамку
холст и начал чертить мелом. Три дня чертил он, стирал, опять чертил и, бросив бюсты, рисунки, взял кисть.
Он даже быстро схватил новый натянутый
холст, поставил на мольберт и начал мелом крупно чертить молящуюся фигуру. Он вытянул у ней руку и задорно, с яростью, выделывал пальцы; сотрет, опять начертит, опять сотрет — все не выходит!
Его стало грызть нетерпение, которое, при первом неудачном чертеже, перешло в озлобление. Он стер, опять начал чертить медленно, проводя густые, яркие черты, как будто хотел продавить
холст. Уже то отчаяние, о котором говорил Кирилов, начало сменять озлобление.
То и дело просит у бабушки чего-нибудь:
холста, коленкору, сахару, чаю, мыла. Девкам дает старые платья, велит держать себя чисто. К слепому старику носит чего-нибудь лакомого поесть или даст немного денег. Знает всех баб, даже рабятишек по именам, последним покупает башмаки, шьет рубашонки и крестит почти всех новорожденных.
Он натянул
холст и сделал удачный очерк ее фигуры, с намерением уловить на полотно ее позу, гнев, величавость и поставить в галерею фамильных портретов.
Он достал из угла натянутый на рамку
холст, который готовил давно для портрета Веры, взял краски, палитру. Молча пришел он в залу, угрюмо, односложными словами, велел Василисе дать каких-нибудь занавесок, чтоб закрыть окна, и оставил только одно; мельком исподлобья взглянул раза два на Крицкую, поставил ей кресло и сел сам.
— Ни-ток, ниток!
холста! — доносился пронзительный женский крик издали. Козлов с досадой захлопнул форточку.
А сам торопливо сунулся в угол комнаты, порылся там и достал рамку с натянутым
холстом, выдвинул мольберт и начал шарить по углам, отыскивая ящик с красками.
Неточные совпадения
И точно: поверх барщины, //
Холста, яиц и живности, // Всего, что на помещика // Сбиралось искони, — // Гостинцы добровольные // Крестьяне нам несли!
Заревела на выгонах облезшая, только местами еще неперелинявшая скотина, заиграли кривоногие ягнята вокруг теряющих волну блеющих матерей, побежали быстроногие ребята по просыхающим с отпечатками босых ног тропинкам, затрещали на пруду веселые голоса баб с
холстами, и застучали по дворам топоры мужиков, налаживающих сохи и бороны.
(Из записной книжки Н.В. Гоголя.)] загромождены были таким множеством
холстов, сукон, овчин выделанных и сыромятных, высушенными рыбами и всякой овощью, или губиной.
С каждым годом притворялись окна в его доме, наконец остались только два, из которых одно, как уже видел читатель, было заклеено бумагою; с каждым годом уходили из вида более и более главные части хозяйства, и мелкий взгляд его обращался к бумажкам и перышкам, которые он собирал в своей комнате; неуступчивее становился он к покупщикам, которые приезжали забирать у него хозяйственные произведения; покупщики торговались, торговались и наконец бросили его вовсе, сказавши, что это бес, а не человек; сено и хлеб гнили, клади и стоги обращались в чистый навоз, хоть разводи на них капусту, мука в подвалах превратилась в камень, и нужно было ее рубить, к сукнам,
холстам и домашним материям страшно было притронуться: они обращались в пыль.
А между тем в хозяйстве доход собирался по-прежнему: столько же оброку должен был принесть мужик, таким же приносом орехов обложена была всякая баба; столько же поставов
холста должна была наткать ткачиха, — все это сваливалось в кладовые, и все становилось гниль и прореха, и сам он обратился наконец в какую-то прореху на человечестве.