Неточные совпадения
Против него
садился Райский и с удивлением глядел
на лицо Васюкова, следил, как, пока еще с тупым взглядом, достает он скрипку, вяло берет смычок, намажет его канифолью, потом сначала пальцем
тронет струны, повинтит винты, опять
тронет, потом поведет смычком — и все еще глядит сонно. Но вот заиграл — и проснулся, и улетел куда-то.
— Ну, иной раз и сам: правда, святая правда! Где бы помолчать, пожалуй, и пронесло бы, а тут зло возьмет, не вытерпишь, и пошло! Сама посуди:
сядешь в угол, молчишь: «Зачем сидишь, как чурбан, без дела?» Возьмешь дело в руки: «Не
трогай, не суйся, где не спрашивают!» Ляжешь: «Что все валяешься?» Возьмешь кусок в рот: «Только жрешь!» Заговоришь: «Молчи лучше!» Книжку возьмешь: вырвут из рук да швырнут
на пол! Вот мое житье — как перед Господом Богом! Только и света что в палате да по добрым людям.
В глазах был испуг и тревога. Она несколько раз
трогала лоб рукой и
села было к столу, но в ту же минуту встала опять, быстро сдернула с плеч платок и бросила в угол за занавес,
на постель, еще быстрее отворила шкаф, затворила опять, ища чего-то глазами по стульям,
на диване — и, не найдя, что ей нужно,
села на стул, по-видимому, в изнеможении.
Постой, царевич. Наконец // Я слышу речь не мальчика, но мужа. // С тобою, князь, она меня мирит. // Безумный твой порыв я забываю // И вижу вновь Димитрия. Но — слушай: // Пора, пора! проснись, не медли боле; // Веди полки скорее на Москву — // Очисти Кремль,
садись на трон московский, // Тогда за мной шли брачного посла; // Но — слышит бог — пока твоя нога // Не оперлась на тронные ступени, // Пока тобой не свержен Годунов, // Любви речей не буду слушать я.
По окончании богослужения великий князь снова
сел на трон, а слуги стали накрывать столы: один для великого князя и князей Верейских, другой, названный окольничьим, для избранных и ближних бояр, и третий, кривой, для прочих бояр, окольничьих и думных дворян.
Неточные совпадения
Больной и ласки и веселье // Татьяну
трогают; но ей // Не хорошо
на новоселье, // Привыкшей к горнице своей. // Под занавескою шелковой // Не спится ей в постеле новой, // И ранний звон колоколов, // Предтеча утренних трудов, // Ее с постели подымает. //
Садится Таня у окна. // Редеет сумрак; но она // Своих полей не различает: // Пред нею незнакомый двор, // Конюшня, кухня и забор.
Любимым развлечением Ассоль было по вечерам или в праздник, когда отец, отставив банки с клейстером, инструменты и неоконченную работу,
садился, сняв передник, отдохнуть с трубкой в зубах, — забраться к нему
на колени и, вертясь в бережном кольце отцовской руки,
трогать различные части игрушек, расспрашивая об их назначении.
— А ты полагал, у меня вода в жилах? Но мне это кровопускание даже полезно. Не правда ли, доктор? Помоги мне
сесть на дрожки и не предавайся меланхолии. Завтра я буду здоров. Вот так; прекрасно.
Трогай, кучер.
Он вяло напился чаю, не
тронул ни одной книги, не присел к столу, задумчиво закурил сигару и
сел на диван. Прежде бы он лег, но теперь отвык, и его даже не тянуло к подушке; однако ж он уперся локтем в нее — признак, намекавший
на прежние наклонности.
— Кабы он
на прародительском
троне сидел, ну, тогда точно, что… А то и я, пожалуй, велю
трон у себя в квартире поставить да
сяду — стало быть, и я буду король?