Неточные совпадения
Стало быть, и она видела в этой зелени, в течении реки, в синем небе то же, что Васюков видит, когда играет на скрипке… Какие-то
горы, моря, облака… «И я вижу их!..»
Полгода томилась мать на постели и умерла. Этот гроб,
ставши между ими и браком — глубокий траур, вдруг облекший ее молодую жизнь, надломил и ее хрупкий, наследственно-болезненный организм, в котором, еще сильнее скорби и недуга,
горела любовь и волновала нетерпением и жаждой счастья.
—
Стало быть, ты и «
Горя от ума» не любишь? Там не свадьбой кончается.
Райский обогнул весь город и из глубины оврага поднялся опять на
гору, в противоположном конце от своей усадьбы. С вершины холма он
стал спускаться в предместье. Весь город лежал перед ним как на ладони.
— Не поздно ли будет тогда, когда
горе придет!.. — прошептала бабушка. — Хорошо, — прибавила она вслух, — успокойся, дитя мое! я знаю, что ты не Марфенька, и тревожить тебя не
стану.
— Как же я могу помочь, когда не знаю ни твоего
горя, ни опасности? Откройся мне, и тогда простой анализ чужого ума разъяснит тебе твои сомнения, удалит, может быть, затруднения, выведет на дорогу… Иногда довольно взглянуть ясно и трезво на свое положение, и уже от одного сознания
становится легче. Ты сама не можешь: дай мне взглянуть со стороны. Ты знаешь, два ума лучше одного…
Она
стала закрывать окно, и только затворила одну половину, как среди тишины грянул под
горой выстрел.
Он уж успел настолько справиться с своим
горем, что
стал сознавать необходимость сдерживаться при людях и прикрывать свою невзгоду условным приличием.
— Что ты затеваешь? Боже тебя сохрани! Лучше не трогай! Ты
станешь доказывать, что это неправда, и, пожалуй, докажешь. Оно и не мудрено, стоит только справиться, где был Иван Иванович накануне рожденья Марфеньки. Если он был за Волгой, у себя, тогда люди спросят, где же правда!.. с кем она в роще была? Тебя Крицкая видела на
горе одного, а Вера была…
— Бог не дает, не судьба! Только
стала оправляться она, и я было отдохнула от домашнего
горя, пока оно крылось за стенами, а теперь перешло и за стены…
— Простите меня, Татьяна Марковна, я все забываю главное: ни
горы, ни леса, ни пропасти не мешают — есть одно препятствие неодолимое: Вера Васильевна не хочет,
стало быть — видит впереди жизнь счастливее, нежели со мной…
Костер
стал гореть не очень ярко; тогда пожарные, входя во дворы, приносили оттуда поленья дров, подкладывали их в огонь, — на минуту дым становился гуще, а затем огонь яростно взрывал его, и отблески пламени заставляли дома дрожать, ежиться.
Там нагнулася, покачнулася, // Опрокинула, ведьма, легок челн, // Муж-от якорем на дно пошел, // А она поплыла скоро к берегу, // Доплыла, пала на землю // И завыла бабьи жалобы, //
Стала горе лживое оказывать.
Лошади сейчас же побежали, а кучер побежал за тарантасом. Лошади, чем крутей
становилась гора, тем шибче старались бежать, хоть видно было, что это им тяжело; пристяжные скосились даже все вперед, до того они тянули постромки, а коренная беспрестанно растопыривала задние ноги, чтобы упираться ими. Кроме крутизны, тарантас надобно было еще перетаскивать через огромные каменья.
Неточные совпадения
Вздохнул Савелий… — Внученька! // А внученька! — «Что, дедушка?» // — По-прежнему взгляни! — // Взглянула я по-прежнему. // Савельюшка засматривал // Мне в очи; спину старую // Пытался разогнуть. // Совсем
стал белый дедушка. // Я обняла старинушку, // И долго у креста // Сидели мы и плакали. // Я деду
горе новое // Поведала свое…
Но ничего не вышло. Щука опять на яйца села; блины, которыми острог конопатили, арестанты съели; кошели, в которых кашу варили,
сгорели вместе с кашею. А рознь да галденье пошли пуще прежнего: опять
стали взаимно друг у друга земли разорять, жен в плен уводить, над девами ругаться. Нет порядку, да и полно. Попробовали снова головами тяпаться, но и тут ничего не доспели. Тогда надумали искать себе князя.
К свету пожар действительно
стал утихать, отчасти потому, что
гореть было нечему, отчасти потому, что пошел проливной дождь.
В ту же ночь в бригадировом доме случился пожар, который, к счастию, успели потушить в самом начале.
Сгорел только архив, в котором временно откармливалась к праздникам свинья. Натурально, возникло подозрение в поджоге, и пало оно не на кого другого, а на Митьку. Узнали, что Митька напоил на съезжей сторожей и ночью отлучился неведомо куда. Преступника изловили и
стали допрашивать с пристрастием, но он, как отъявленный вор и злодей, от всего отпирался.
И свеча, при которой она читала исполненную тревог, обманов,
горя и зла книгу, вспыхнула более ярким, чем когда-нибудь, светом, осветила ей всё то, что прежде было во мраке, затрещала,
стала меркнуть и навсегда потухла.