Дня через три в гимназию пришла из города весть: нового учителя видели пьяным… Меня что-то кольнуло в сердце. Следующий урок он пропустил. Одни говорили язвительно: с «похмелья», другие — что устраивается на квартире. Как бы то ни было, у всех шевельнулось чувство разочарования, когда на пороге,
с журналом в руках, явился опять Степан Яковлевич для «выразительного» чтения.
Неточные совпадения
— Ах да, тут очень интересная статья, — сказал Свияжский про
журнал, который Левин держал
в руках. — Оказывается, — прибавил он
с веселым оживлением, — что главным виновником раздела Польши был совсем не Фридрих. Оказывается…
Люди добросовестной учености, ученики Гегеля, Ганса, Риттера и др., они слушали их именно
в то время, когда остов диалектики стал обрастать мясом, когда наука перестала считать себя противуположною жизни, когда Ганс приходил на лекцию не
с древним фолиантом
в руке, а
с последним нумером парижского или лондонского
журнала.
А у меня
в руках была гранка из
журнала «Развлечение»
с подписью: А. Пазухин.
Редакция сатирического и юмористического
журнала «Зритель» помещалась на Тверском бульваре
в доме Фальковской, где-то на третьем этаже. Тут же была и цинкография
В.
В. Давыдова.
В.
В. Давыдов был всегда весь замазанный, закоптелый, высокий и стройный,
в синей нанковой, выгоревшей от кислоты блузе,
с черными от работы
руками, — похожий на коммунара
с парижских баррикад 1871 года. По духу он и действительно был таким.
Любя подражать
в одежде новейшим модам, Петр Григорьич, приехав
в Петербург, после долгого небывания
в нем, счел первою для себя обязанностью заказать наимоднейший костюм у лучшего портного, который и одел его буква
в букву по рецепту «Сына отечества» [«Сын Отечества» —
журнал, издававшийся
с 1812 года Н.И.Гречем (1787—1867).], издававшегося тогда Булгариным и Гречем, и
в костюме этом Крапчик — не хочу того скрывать — вышел ужасен: его корявое и черномазое лицо от белого верхнего сюртука стало казаться еще чернее и корявее; надетые на огромные и волосатые
руки Крапчика палевого цвета перчатки не покрывали всей кисти, а держимая им хлыстик-тросточка казалась просто чем-то глупым.